Отметим, что и в основе этого романа, его конфликтов и образной системы лежат реальные жизненные события, разведанные автором в ходе повседневной журнально-публицистической деятельности, но преображенные и типизированные по законам художественного творчества.
В романе «Братья Ершовы» наряду с представителями рабочего класса и технической интеллигенции мы видим и представителей творческой интеллигенции, что тоже далеко не случайно. Роман создавался в то время, когда в кругах художественной интеллигенции шли бурные дискуссии, в ходе которых кое-кто пытался «пересмотреть» основополагающие принципы социалистического искусства.
В недавнем прошлом один из руководителей Ленинградского отделения Союза советских писателей, затем главный редактор «Литературной газеты», Всеволод Кочетов, оказавшийся в центре литературно-художественной жизни страны, счел необходимым активно вмешаться в эти события не только оружием публициста, о чем свидетельствуют многие статьи того времени, публикуемые в этом сборнике, но и оружием художественного слова. Отсюда полемичность романа «Братья Ершовы», его идеологическая направленность, публицистический накал, что ничуть не снижает, а, напротив, усиливает его идейно-художественное, эстетическое воздействие.
Свое дальнейшее продолжение и развитие эта линия найдет в романе «Чего же ты хочешь?» и в оставшемся незавершенным романе «Молнии бьют по вершинам», которые свидетельствуют о напряженных поисках писателя на пути создания советского идеологического романа. Эти поиски также находятся в русле лучших традиций отечественной литературы — вспомним хотя бы «Что делать?» Чернышевского или эпопею Горького «Жизнь Клима Самгина». В наш век, век непримиримой борьбы коммунистической идеологии с буржуазной, такая форма романа, думается, стала настоятельной необходимостью. И один из самых современных среди всех современных писателей остро почувствовал эту необходимость и по-своему ответил на веление времени.
О широте и масштабности охвата советской действительности писателем-коммунистом можно судить по роману «Секретарь обкома». В этом многоплановом произведении отражена жизнь и рабочего класса, и крестьянства, и нашей интеллигенции. Идея неразрывного единства партии и народа, одухотворявшая и предшествующие романы и повести В. Кочетова, зазвучала здесь с особой полнотой и художественной силой. Пристально изучая сложную, всеобъемлющую по своему характеру деятельность партийных работников, В. Кочетов воплотил в образе Денисова наиболее существенные черты, присущие крупным партийным руководителям ленинского типа, — высокую идейность и принципиальность, глубочайший демократизм, непреклонность в выполнении предначертаний партии, сочетающиеся с личным обаянием, кристальной чистотой и человечностью.
«Современный материал, новый материал собирается по крохам, по крупицам, дело это трудное, кропотливое, но необходимое», — говорил В. Кочетов молодым литераторам и сам показывал образец этой трудной и кропотливой работы. Для своих книг он собирал крупицы современного по всей нашей необъятной Родине. Если составить карту его творческих маршрутов, то, пожалуй, мало найдется таких республик, краев, областей, крупных промышленных центров, в которых ему не довелось побывать. И всюду его пытливый художнический взор подмечал прежде всего новое, растущее, передовое, что ничуть не мешало ему видеть и косное, отсталое, отжившее. Поэтому критическая сила его произведений не менее убедительна, чем утверждающая, хотя как подлинный художник социалистического реализма главную свою задачу он видел именно в утверждении героики труда, в художественном раскрытии всего лучшего, передового, что родилось и развивается в самой действительности, в деянии и психологии советских людей.
Однако этот неутомимый исследователь современности создал и замечательный историко-революционный роман «Угол падения», посвященный обороне красного Петрограда от нашествия войск Юденича и Антанты в 1919 году. Прочитав перед публикацией в «Октябре» рукопись романа, я, удивленный глубиной и широтой исторических познаний автора, спросил Всеволода Анисимовича, сколько же лет он работал над этим сравнительно небольшим, но подлинно монументальным полотном. «Писал не так уж и долго, — ответил он. — А вот собирал, изучал и обдумывал материал лет двадцать».