(№ 2667). «Та сосна, которая торжественно вносится в святилище Матери богов, не служит ли образом того дерева, под которым Аттис кастрировал себя, и которое богиня, как говорят, посвятила себе в утешение от своей скорби? То выставление phallorum fascinorumque, которые чрез ежегодные обряды чтут и прославляют в Греции, не представляет ли образ того позорного поступка, посредством которого Либер исполнил свое обещание?» (Арнобий. Против язычников V 39 [Арнобий 1917, с.255])
(№ 2668). «Но если эти сказания вы признаете написанными аллегорически [ о Зевсе и Д е метре, Аиде и Персефоне, Дионисе и титанах, Аресе и Афродите], то что будет с прочими, которые, как мы видим, не допускают подобного рода превращений? Что мы должны понимать под теми постыдными движениями [fluctibus], которые сын Семелы в пылу страсти производил на могильном холме? Что [должны мы понимать] под похищенными и поставленными для услуг в наслаждениях Ганимедами?» (Арнобий. Против язычников V 44 [Арнобий 1917, с.259])
(№ 2669). «Неужели Юпитер оставит раздражение, если будет исполнен и продекламирован Амфитрион Плавта, или обуздает он движение гнева, если будут танцевать, изображая Европу, Леду, Ганимеда или Данаю?» (Арнобий. Против язычников VII 33 [Арнобий 1917, с.323])
Лактанций
(№ 2670). «Что же могло быть божественного в нем [ Геркулесе], который, охваченный своими пороками, и мужчин, и женщин покрыл, вопреки всем законам, позором, срамом и бесчестьем?» (Лактанций. Божественные установления I 9, 1 [Лактанций 2007, с.56])
(№ 2671). «Что же Аполлон…? Не из-за любви ли, которой был охвачен, он позорнейшим образом пас чужое стадо и воздвиг стены Лаомедонту…? Он же, полюбив прекрасного мальчика, обесчестил его, а во время игры с ним – убил». (Лактанций. Божественные установления I 10, 3 [Лактанций 2007, с.58-59])
(№ 2672). «(10, 12) То же было верхом нечестивости и преступления, что он [Юпитер] увлек к бесчестью царского ребенка. Мало ведь, казалось, что он был опорочен нарушением женской целомудренности, но совершил также насилие и в отношении своего пола: истинно то является непристойностью, что совершил он против природы. …
(11, 1) … Не без изыска некий поэт описал триумф Купидона, сделав Купидона в той книге не только могущественнейшим из богов, но и их победителем. (2) Ибо, перечислив любовное увлечение каждого в отдельности, благодаря которым они оказались под властью и господством Купидона, он описал торжественную процессию, в которой скованный вместе с другими богами Юпитер оказался впереди колесницы триумфатора. Остроумно кто-то из поэтов это придумал, однако это недалеко и от истины. (3) Ибо кто лишен добродетели, кто побежден страстями и похотью, тот подчинен, но не Купидону, как сказал тот поэт, а вечной смерти». (Лактанций. Божественные установления I 10, 12-11, 3 [Лактанций 2007, с.60-61])
(№ 2673). «Говорят, что он похитил, обратившись в орла, Ганимеда: и это поэтический вымысел. Он либо захватил его с помощью легиона, чьим символом является орел, либо имел выполненный в виде орла оплот корабля, на который он посадил того Ганимеда… (22) Те, кто считают себя рассудительными людьми, понимая, что живого и земного тела не может быть на небе, отвергают всю басню про Ганимеда из-за ее лживости и понимают, что все это произошло на земле, поскольку и деяние, и сама страсть земные». (Лактанций. Божественные установления I 11, 19-22 [Лактанций 2007, с.63-64])
(№ 2674). «Ведь для чего другого служат статуя Ганимеда и изваяние орла, когда их ставят в храмах у ног Юпитера и славят наравне с ним, если не для того, чтобы навсегда сохранилась память о нечестивом преступлении и позорном деянии?» (Лактанций. Божественные установления I 11, 29 [Лактанций 2007, с.65])
(№ 2675). «Цицерон говорит, что Греция последовала великому и смелому совету установить в гимнасиях статуи Похоти [Cupidinum] и Любви [Amorum]. Он, очевидно, льстил Аттику или же посмеивался над близким ему человеком. (15) Конечно, это следовало называть не великим советом, но несчастной и горькой извращенностью распутных людей, которые у детей своих, которых должны были обучать высокой нравственности, пробуждали сладострастие юношества. Они хотели, чтобы почитались боги бесчестий, причем в тех местах, где нагие тела открыты растлевающим взорам, и в том возрасте, когда чистый и наивный юноша скорее может быть пленен и попасть в сети [сладострастного обмана], чем проявить осторожность. (16) Что удивительного, если все бесчестия пошли от этого народа, у которого сами пороки освящены религией, и от них не только уклоняются, но и почитают их?». (Лактанций. Божественные установления I 20, 14-16 [Лактанций 2007, с.91])