В этом протесте величие Леонарда Франка, величие художника-гуманиста.
В условиях, когда устойчивые признаки культуры разрушаются в результате деформации основания этой культуры — социально-экономических отношений общества, научно-технический достижения могут усугублять этот процесс, способствуя уродливым изменениям не только в экономических и социальных отношениях, но и в духовной жизни и эстетическом сознании в том числе.
«...Эстетические достижения недоступны индустриальной системе и в значительной мере находятся в противоречии с ней», — пишет Дж. Гелбрейт [41.403]'. И далее он язвительно говорит о вульгарном эстетическом вкусе, который господствует в этом обществе: «Многие формы контроля над потребителем требуют крикливых контрастов, оскорбляющих эстетические чувства... К тому же имеются попытки провозгласить эту кричащую безвкусицу одной из социальных задач... Любопытную защиту эти методы находят в утверждении, что... «потребитель получает то, что ему хочется». Если бы он не одобрял их, то не стал бы реагировать. Человек, который упал замертво, потому что его ударили топором по голове, тоже, очевидно, подтверждает своей реакцией, что это именно то, к чему он стремится» [41.405].
В области духовной жизни эта деформация приводит к житейскому прагматизму и бурному росту массовой культуры. В эстетике и искусстве этот процесс конкретизируется как абсолютизация эстетической или художественной формы. Даже современный иррационализм и интуитивизм носят сугубо прагматический характер; эстетическое сознание и художественный образ интерпретируются не через их целостное функционирование, а через определенную рационалистически выстроенную конструкцию, т.е. в «соответствии» с современным мышлением.
С этими тенденциями прагматической эстетики и искусства смыкается теория и практика «массовой культуры», в которой не менее ясно обнаруживаются тенденции к унификации эстетических ценностей.
«...Массовость культуры свидетельствует о ее жизнеспособности и прогрессе. Но не является ли ценой, которую приходится за это платить, известная отвлеченность культуры, ее опосредо-J ванность массовой коммуникацией, которая накладывает на нее? свой холодноватый и безличный отпечаток», — верно замечает j С. Артановский [8.78].
Искусство, как говорилось выше, существует как произведе-< ние, которое структурно выражено в художественном образе, в« котором субъективные моменты эстетического приобретают еще' более зримый характер.
Художественный образ — это эстетическая категория, в которой отражена объективная действительность через специфические \ законы искусства и художественного творчества.
Онтологический художественный образ есть конкретно-чувственное и вместе с тем обобщенное (типизация, символ) эстетически совершенное отражение предмета искусства. И поэтому ъ\ художественном образе эстетическое приобретает специфическое i качество, которое обусловлено не только законами искусства, но] и отражаемым миром.
На это, в частности, указывает Н.Л. Лейзеров: «Художественный образ, материализованный художником ...опирается на предметное воспроизведение и выражение качественных сторон действительности» {86.59]
Поэтому художественно-образное отражение отнюдь не есть только изобразительность. Художественный образ может быть предельно обобщенным (символизм) или предельно выразительным (экспрессионизм); но в каждом этом случае он остается образом до тех пор, пока выполняет свою специфическую сущностную функцию — раскрывать предмет искусства, как говорилось выше, через правду жизни, которая не тождественна правдоподобию.
Но в художественном образе эта общая закономерность искусства приобретает новые структурные черты, выражаемые в его условности. .
Структурно эта условность существует как система определенных принципов его самоорганизации.