Змея цокнула языком, притворно сожаления. И отстранилась. Только я по-прежнему не могла пошевелиться, даже сказать больше ничего не могла, лишь стоять и зло смотреть на нее. Да еще сожалеть, что оставила каан-ша дома, решив, что сегодня он мне не пригодится. И пытаться понять, как же все-таки оказалась в этой проклятой квартире! А ведь действительно, проклятой. Не зря мне так хотелось переехать последние дни, не зря. Жаль, догадалась слишком поздно...
Пока я себя корила, Флорианна продолжила:
- Знаешь, я долго представляла, как буду тебя убивать. Как проведу ножом по твоей коже, наблюдая, как выступает кровь. Как отрежу тебе сначала пальчик, потом слишком длинный язычок... О, у меня куда больше фантазии, чем у Борталио, поверь. Я бы не стала облегчать твои страдания, не воспользовалась бы магией, лишь чуть-чуть, чтобы по глоточку пить из тебя энергию, видя, как ты бледнеешь, как в твоих глазах гаснет жизнь, как в них появляется мольба о смерти, слабовольное желание, чтобы все побыстрее закончилось... В конце концов, твоя жизнь не такая большая цена за мою сломанную судьбу, карьеру, возможно, даже счастье, но и ее мне очень приятно получить.
На последних словах я выразительно усмехнулась, банально прослушав, какие кары мне там обещают. В конце концов, даже сейчас мне не хочется знать, как я умру. Видно, мне от бабушки Мадлен осталось стойкое нежелание знать будущее. Но Флорианна не обратила на это внимания, только провела острым коготком по моей щеке и с явственным сожалением протянула:
- Увы, заклинание, которое наложил на меня твой предусмотрительный братец, не дает мне действовать самостоятельно. Я не могу вонзить нож в твое сердце и наслаждаться твоими последними секундами, наполненными болью, наблюдая, как кровь течет по твоей груди. И задушить тебя не получится, сломать твою тонкую шейку, убиваясь звуками дробящихся костей. Я не увижу, как ты прощаешься со своей никчемной жизнью. Но буду знать, что отомстила. Ты ведь знаешь, что такое смертельное проклятие? Смертельное проклятье, произнесенное на второй день после Вальпургиевой ночи! Так вот. Будь ты проклята, Эврика Адаманитовна Ворожбитова. Тебе никогда не выбраться из этого сна. А отменным оборотом пусть будет... впрочем, не скажу. Ты все равно не успеешь ничего сделать. Сон будет коротким, малышка...
И двуличница начала исчезать, победно глядя мне в глаза. А я только надеялась, что она не увидела страха в моих. Смертельное проклятие – это то, что нельзя отменить...
Я не знаю, сколько прошло времени. Во сне ощущение времени теряется. А я была именно во сне, в этом нет сомнения. Немного подумав, я пришла к выводу, что могла это понять намного раньше, чем мне об этом сообщила Флорианна – откуда у меня могли взяться ключи от квартиры, если моя пара лежит в единственной сумке, которую после переезда я так и не разобрала? Да и зачем мне сюда было идти в реальности? Мы ничего не забыли, ничего не оставили, а цветы все-таки поливал дядя Алекс...
После исчезновения двуличницы я сначала пыталась найти выход. Или хоть что-нибудь, похожее на него. Но, кажется, отменным оборотом было что-то нереальное. То есть, в принципе осуществимое, иначе бы проклятие не подействовало, но такое, что во сне точно не достанешь. И было бесполезно думать, что именно. С такой извращенной фантазией, как у Флорианны, всего можно ожидать.
А потом комната вокруг неожиданно меня исчезла, осталась только темнота. Я даже не могла с уверенностью сказать, стою я или лежу, тепло тут или холодно. Впрочем, последнее не пример – во сне не обращаешь внимания на такие мелочи. Но, что я явственно чувствовала – воздуха вокруг становилось все меньше, я начинала задыхаться. Сознание помутилось. Закрыв глаза, мне оставалось только слушать удары своего сердца, вспоминать прошедшую жизнь и представлять, что будет с Лешей, когда он узнает, что я умерла. Интересно, кто возьмет его на поруки? Моя семья или Сергей? Теперь мне точно не узнать ответ на эти вопросы.
А еще я сожалела. Сожалела обо всем, что не сделала, или сделала так, как неправильно. И главной моей ошибкой было то, что я не извинилась перед Лионом, что так и не призналась ему, что люблю его. Да, именно люблю. Очень.
И безумно было жаль, что я не сказала Сергею, волку моему серому, нечто очень важное. Его я тоже любила. Вот так все просто и явственно.
Знаете, существует поговорка: “Не доверяйте пьяному амуру стрелы”. И к моей ситуации, кажется, эта фраза подходила лучше всего. Ну какой нормальный амур может в одно сердце запустить сразу две стрелы? А ведь так и было... Я не могла выбрать между моим вампиром, которого знала с детства, и самоуверенным оборотнем, который так настойчиво и напролом завоевал мое сердце. Они оба стали частью меня, частью моей жизни, моего существования. И выбрать между двумя половинками себя... было нереально.
Может, стоило послушать папу и завести себе гарем?.. Глупости. Все глупости.
Я скоро умру...
- Эврика... – раздавшийся где-то вдали голос заставил вздрогнуть и из последних сил открыть глаза. Вокруг по-прежнему темно, пусто. Наверно, показалось...
- Эврика! – голос раздался громче и ближе, я встрепенулась, ничего не понимая. Может, я сошла с ума? Или у меня предсмертная агония? Или я уже умерла и попала в Ирий? Впрочем, откуда этому голосу возникнуть в раю...
- ЭВРИКА! Да очнись же ты!!!
Голос звучит так громко, что я едва не оглохла. Неожиданно все вокруг озарил яркий свет, заставив зажмуриться. Волна воздуха подхватила меня и... я очнулась.
Жадно глотая воздух, не в силах им надышаться, попыталась понять, где я нахожусь и что со мной. Единственное, что удалось осознать – меня кто-то держит, прижимает к себе. И этот кто-то пахнет очень знакомо, по родному. Не отдавая себе отчета, что делаю, прижимаюсь к этому кому-то и вдыхаю его запах. Грудь медленно отпускают железные тиски, из души уходит что-то мрачное и темное. Я не могу подобрать слова этим чувствам, даже не пытаюсь. Я просто наслаждаюсь жизнью, так неожиданно вернувшейся ко мне...
- Наконец-то... наконец... милая, любимая... – бессвязно шепчет знакомый голос, полный нежности и тревоги. – Очнулась... Я успел...
У меня не сразу хватило сил чуть отстраниться и посмотреть на него. Любимые карие глаза. Любимые губы, на которых обычно играет озорная улыбка. Любимая сережка в левом ухе. Лион...
- Лион... – повторяю я уже вслух и глупо улыбаюсь. – Лион...
Он обхватывает руками мое лицо, смотрит в глаза, словно не может отвести взгляда, и так же глупо, как я, шепчет:
- Это я, я, моя любимая маленькая ведьмочка... Все хорошо, я с тобой... Тот, кто накладывал на тебя проклятье, сущий дурак. Любимая моя, родная... Знаешь, что поставил в отмену? Чтобы тебя нашел кто-то, кто тоже носит “камень души”...
Я не понимаю, о чем он говорит, я только смотрю на него, все еще никак не могу придти в себя, не могу поверить, что как-то выжила... Как?.. Но... не все ли равно?! Раз у меня появился шанс, возможность все исправить...
И я улыбаюсь и едва ли не кричу, наплевав, что кто-то может меня услышать, глядя вампиру в глаза и больше ни на что не обращая внимания:
- Лион... Лион! Я люблю тебя! Я тебя очень и очень люблю! Слышишь? Ты слышишь?! Я! Тебя! Люблю!
Радость, счастье, облегчение переполняют меня и требуют выхода. Я безумно счастлива. Я жива! Я люблю!
Прижимаюсь к Лиону, что есть сил, обнимаю его крепко-крепко, не желая отпускать. И, уткнувшись ему в грудь... плачу, не в силах удержаться.
На следующий день я проснулась рядом с Лионом и долго лежала, просто наблюдая, как он спит. Я не хотела его будить, я хотела только наблюдать. Как поднимается и опускается его грудь, как чуть вздрагивают черные ресницы, как тени лежат на его лице. Вспоминала его и запоминала снова. Мне в тот момент казалось очень важным запомнить его.
Ведь я приняла одно важное решение.
Как только наступит день и Лион проснется, я поцелую его и снова повторю, как же сильно его люблю. Я проведу с ним весь день, буду жадно ловить каждый его взгляд и улыбку, наслаждаться каждой секундой с ним рядом. А потом, под вечер, я скажу, что хочу зайти к Леше (сейчас мы находились на квартире Лиона) и сказать ему, что со мной все хорошо, все в порядке. Когда он предложит проводить, я откажусь, сославшись на то, что хочу поговорить с сыном, рассказать ему о любимом. И действительно пойду к Леше. Только уже не вернусь.