— Какие у вас длинные и изящные руки! Особенно левая!
А правая?..
— Уверен, когда вы смотритесь в зеркало, оно трескается… От вашей красоты!
Кхм… Что-то парень не туда съехал.
Он приближался ко мне, неумолимо извергая из себя все более и более витиеватые комплименты. Когда на его пути (к моему большому счастью!) возникла стойка, он замер и жестом фокусника достал из сумки…
— Купите газетку, а? Я уже устал с ними таскаться.
Вот оно что.
Закатив глаза, я против воли рассмеялась.
— Сколько?
— Один медяк. — Быстро отреагировал он.
Я вручила ему серебряный. Дождалась свои девять медяков сдачи и выдохнула с облегчением, когда он ушел.
— Никогда не понимал значения фразы «Наглость — второе счастье». Теперь понял. — Мурлыкнул Евлампий.
Я было хотела согласиться, но глаза зацепились на заголовок газеты. Мне почудилось, что земля уходит из-под ног… Голова закружилась, дышать стало тяжело. Я буквально повисла на прилавке, в ужасе глядя на газету.
Быть этого не может… Это просто невероятно! Это… Это…
Это конец.
15
— Эй, Лиличка, что с тобой? — кот осторожно потрогал меня лапой. — Лиличка, ты меня слышишь?
Слышу, но мыслями я далеко не здесь. Я в графском поместье Робус — откручиваю голову одной идиотке, попутно выцарапывая дураку-брату глаза.
Я непрестанно смотрю на заголовок и просто не верю… Вернее, отказываюсь верить в эти ужасные слова!
«У продовольственных магазинов „Робусь“ новый хозяин!», — одно предложение, а какой удар!
— Да что там? — кот не на шутку разнервничался.
— Они их продали… Продали за копейки! — от досады я пнула стойку и тут же скривилась от боли. Стойка оказалась не из робкого десятка и дала сдачу.
— Да кого продали-то?
— Магазины! Они продали «Робусь»!
Кот основательно ничего не понимал. Мне было немного стыдно за свою небольшую истерику, но держать себя в руках банально не получалось.
— Послушай-ка! — я снова схватилась за газету. — «Вчера была продана крупнейшая сеть продовольственных магазинов низких цен „Робусь“, основанная тридцать лет назад графом Алистером Робусом. Если верить нашим источникам, цена вопроса оказалась ничтожно мала — всего один миллион золотых! Имя нового владельца остается в тайне. Однако нам удалось поговорить с Равенной Робус, женой графа Габриэля Робуса. Новоявленная графиня, принявшая титул несколько дней назад, прокомментировала это так: „Я очень рада, что наша семья наконец избавилась от столь позорного предприятия. Магазины низких цен — слишком унизительно для древнего аристократического рода. Забота о бедных людях должна лежать на плечах бедных людей. В чем проблема пойти на работу и заработать достаточно денег для жизни? Я всегда была против 'Робусь“. И теперь могу дышать спокойно. Это пятно навсегда стерто из истории моего рода». Её рода! ЕЁ! Представляешь, Евлампий! Её, черт побери, рода! Рода, к которому она не имеет никакого отношения!
Меня разрывало на куски от досады. И от собственного бессилия.
Вместо того, чтобы сражаться за наследство отца, за его труды, я сижу в этой дыре и торгую бутылочками с сомнительным содержимым.
— Лиличка, там есть ещё…
Точно! Я набрала воздуха в легкие и продолжила:
— «Также Равенна Робус сообщила, что решение избавиться от торговой марки „Робусь“ было семейным. Главной противницей магазинов „для бедных“ выступила Элизабет Робус, бывшая управляющая сети»…
От подобного заявления я чуть не села на пол.
Очешуеть! Как там кот говорил?.. Хвост мне в рот!
— Нормально вообще? Я ещё и самая рогатая осталась!
Евлампий нехорошо посмотрел на меня и мне пришлось спешно извиниться.
— Кот, они!.. Они решили мною прикрыться!.. Сволочи! — закричала в сердцах.
Газета внезапно вспыхнула синим пламенем. Через мгновение от издания ничего не осталось — только черный пепел на пальцах и полу.
— У… Началось. — Спокойно заключил демон.
— Что началось?
— Внезапные приступы магии. Тебе бы успокоиться, пока лавку не спалила. И убраться. Метла в чулане, если что.
Мне сейчас было совершенно не до метлы!
Видя моё состояние, Евлампий мягко поинтересовался:
— Лиличка, а какое тебе дело до этих Робусов? Ну, подумаешь… Аристократы жиру бесятся. И?
Я повернулась к домовому и предельно медленно, чтобы ни дай бог не сорваться на крик, произнесла:
— Котик. Элизабет Робус — это я.
16
Впервые я увидела, как у кота глаза лезут на лоб. Вопреки ситуации, мне захотелось улыбнуться.