Уверена, он должен знать гораздо больше, чем газетчики, ведь он верный слуга моей семьи.
Эмиль появился в нашем доме задолго до моего рождения. Сначала был простым слугой — мальчишкой на побегушках. Но очень скоро Эмиль доказал, что заслуживает большего. Он научился писать, читать и считать, и попросился стать личным помощником графа.
Моему отцу понравился его напор. Отец сделал его помощником секретаря, а когда Эмиль вырос — отправил его учиться в юридический колледж. И не ошибся. Эмиль стал мастером своего дела.
Долгое время он продолжал жить у нас. Сопровождал отца на сделки, помогал ему с бумагами. Одно время и вовсе заменял секретаря, пока отец искал нового.
Но его карьера шла в гору, и вскоре он смог позволить себе съем больших апартаментов на центральной улице.
Мы росли вместе. Вместе играли. Вместе учились. Вместе творили пакости. Что и говорить — свой первый поцелуй я подарила ему! Вот только мне он ужасно не понравился…
Тогда то я и решила, что Эмиль создан лишь для того, чтобы быть моим другом.
— Что происходит в поместье… — глухо повторил он. — Натуральное черти что! Мне даже говорить об этом больно.
Иного ответа я не ожидала. Но хотелось подробностей.
Под моим пристальным взглядом Эмиль сдался и принялся рассказывать. Хотя, если честно, лучше бы молчал…
18
Сразу после моего побега невестка рассудила, что отныне хозяйка поместья она.
Что ж… Суждение отчасти верное. Вот только это совершенно не повод разрушать все, что строилось десятилетиями!
По мнению Равенны, вид поместья устарел и теперь не соответствует критериям нынешней аристократии!
Эта гнусная женщина задумала ремонт! Капитальный, очень дорогой и, судя по её видению прекрасного, крайне безвкусный.
— Она хочет сделать перепланировку, расширить окна, снести кое-какие постройки, надстроить ещё один этаж. Она уже связалась с некоторыми декораторами из соседних стран, чтобы те расписали стены и потолки. А ещё пригласила скульпторов. Она хочет, чтобы каждая стена была украшена горельфами, которые будут отражать историю ЕЁ славного рода. — Проговорил Эмиль обреченным голосом. — А ещё… Лизи, на все это она планирует пустить миллион золотых!
Ой, что-то мне не хорошо…
Я откинулась на спинку кресла и принялась часто-часто дышать.
«Она разорит мой род… Она уничтожит все, что построил отец!», — пронеслось в голове.
— А брат? Что он говорит?
— Мастер Робус?
— Кто? — я поперхнулась.
Клаус учтиво похлопал меня по спине и пояснил:
— Он просит, чтобы к нему обращались как к «мастеру Робусу». Говорит, что это куда уважительнее, чем граф или Ваша Светлость. Отныне он — мастер.
— По бросанию игральных костей и пропиванию отцовских денег, полагаю?
Юрист улыбнулся. Но в этой улыбке не было ничего хорошего. Только грусть и толика извинения.
Я поджала губы и посмотрела в пол.
— Скажи, он… часто бывает в мужских клубах? Часто ли играет?
Эмиль молчал, наверное, с минуту. А после обреченно выдохнул:
— Лизи, он оттуда даже не выходит.
Ясно. Этого я боялась больше всего.
Будь Габриэль достойным человеком без тяги ко всему азартному, я бы спала гораздо спокойнее.
— Знаешь, Лизи, глядя на него, я постоянно задаюсь вопросом: как же так вышло? — проговорил Эмиль. — Как же так вышло, что у господина Алистера родился… такой сын. Габриэль ведь совершенно не похож на него!
Разговор становился все более неприятным. Заметив перемену в моем настроение, Эмиль замолчал.
На мою радость на весь дом засвистел чайник. Я побежала на кухню, быстро управилась с заварником, принесла в гостиную посуду и принялась ухаживать за гостем.
— Никогда бы не подумал, что Элизабет Робус будет подавать мне чай. — Хмыкнул Клаус.
— Ведешь к тому, что я низко пала? — усмехнулась я, размешивая сахар.
— Ни в коем случае. У тебя прекрасно получается.
— Быть служанкой?
— Быть хозяйкой. Уверен, из тебя бы вышла хорошая жена.
Услышав это, я вздрогнула и покосилась на безмятежного Эмиля. Он смотрел на меня из-под ресниц и как-то странно улыбался.
— Не неси ерунды, приятель. Пей чай. Иначе остынет.
— Слушаюсь и повинуюсь, графиня! — шутливо отозвался он и потянулся к чашке.
В гостиной воцарилось спокойствие. Мы обсудили знакомых, недавний бал, на котором меня по понятным причинам не было, и вернулись к исходной точке:
— Лизи, мне от всего сердца жаль тебя. Ты, наверное, так страдаешь. Даже курить начала от нервов! Лизи, ты только скажи, и я помогу. — Он придвинулся поближе и мягко взял меня за руку.