Кто-то включил радиолу, и первые, нетерпеливые пары сразу же потянулись танцевать — в самый раз встать и уйти. Любовь Ивановна поднялась и пошла к выходу, прижимаясь к стенке, чтобы не мешать танцующим. Ей показалось, что ее окликнули, она обернулась и увидела машущего рукой Туфлина.
Улыбаясь и извиняясь на ходу, Туфлин пробирался к ней и, взяв Любовь Ивановну под руку, спросил с шутливой строгостью:
— Как я понимаю, собрались удрать, голубушка? А мне что ж, с этими девчонками плясать прикажете?
Танцевал он хорошо, быть может, чуть старомодно, с какой-то торжественностью, что ли, будто не танцевал, а исполнял очень важный обряд, требующий молчания и сосредоточенности. Любовь Ивановна не выдержала:
— Да вас надо на конкурсы посылать, Игорь Борисович!
— Когда-то брал призы, — кивнул он. — Теперь уже не тот конь.
— Тот, тот! — засмеялась Любовь Ивановна. Ей было приятно, что Туфлин остановил ее и пригласил танцевать и что другие пары замедляют шаг и постораниваются, чтобы не толкнуть ненароком.
Когда музыка кончилась, Туфлин церемонно поцеловал ей руку и отвел Любовь Ивановну в сторону. Он не запыхался, не раскраснелся, и Любовь Ивановна подумала — молодчина он все-таки, в свои-то шестьдесят с лишним лет. В институт и из института каждый день пешком, машиной почти не пользуется, вечерами играет в теннис со своими аспирантами, зимой ходит в бассейн. Туфлин был сухощав, с розовым, неожиданно молодым лицом, яркими пухлыми губами, и лишь дряблая кожа на шее да морщины возле ушей безжалостно выдавали его возраст.
— Что нового, голубушка? — спросил он.
— Господи, — сказала Любовь Ивановна. — Да мы с вами только вчера переговорили обо всех делах.
— Это о делах, — мягко улыбнулся пухлыми губами Туфлин. — К сожалению, у нас почти не бывает времени поговорить не о делах. Черт знает какая жизнь! Так что же все-таки нового, кроме платья, как всегда очаровательного и ослепительного?
Ему что-то надо от меня, — подумала Любовь Ивановна. В институте знали: если Туфлин становится особенно вежливым и приветливым, значит, ему что-то надо.
Все-таки она сказала: пока ничего нового. Володька ждет приказа министра и осенью демобилизуется, приедет сюда, хочет устроиться в институт, шофером. Туфлин кивнул: конечно, устроим, никакого вопроса нет. Старший сын по-прежнему работает в Мурманске, доволен, жениться не спешит, — и Туфлин снова кивнул, ласково глядя на Любовь Ивановну.
— Да, в бабушки вам вроде еще рановато.
— Сегодня мы говорим друг другу комплименты, — сказала она. — А если честно, Игорь Борисович… Начнем деловой разговор?
— Увы, — вздохнул он. — Я понимаю, конечно, здесь не место и не время, но, может быть, лучше сейчас и здесь, чем официально в моем кабинете. Вы много занимались высокопрочными сталями мартенситного класса… Я хотел бы просить вас заняться трубными. Работы много, работа долгая, но, понимаете, голубушка…
Он говорил, чуть заметно морщась, будто ему неприятно было говорить, но вот — приходится делать это по какой-то унылой обязанности. Да, там, наверху, в о з н и к в о п р о с («Вы понимаете, конечно?»). Пока он может сказать только одно: работа крайне нужная. Необходима сталь с повышенной ударной вязкостью.
— За счет чего? — спросила Любовь Ивановна. — Обычно такие стали легируют ниобием и вольфрамом.
— Вот-вот, обычно! — усмехнулся Туфлин. — Мы покупаем такие трубы на Западе, платим за них нефтью и газом, а приварка-то никакого. Легированные стали влетают в копеечку, значит, надо поискать на рядовых марках, за счет повышения механических свойств.
— Методом «тыка»?
— Что? — не сразу понял Туфлин. — А, нет. Надо поглядеть, что уже есть. Познакомиться с производственными требованиями и возможностями (это значило — ехать в командировку, но Любовь Ивановна еще не знала — куда). Так как, голубушка?
Она ответила не сразу. Все было странно. Странно, что разговор о новой работе зашел действительно в таком неподходящем месте — в ресторане, на банкете, словно нельзя было подождать до понедельника. Странно, что Туфлин предлагает эту работу ей, старшему инженеру, хотя, наверно, кто-то вполне мог бы сделать на ней кандидатскую. Странно, что не говорит об этой работе подробней — почему вдруг т а м «возник вопрос»?
— Ну, что ж, — сказала она. — Вам видней, чем должна заниматься старший инженер Якушева. А танцевать со мной вы уже не хотите?