Глава 1.
Ура! Я лечу в Канаду! В свои сорок я впервые еду за границу. Это кажется странным, сейчас, когда практически каждый может небрежно заявить: «Когда я последний раз был (была) в Турции…», и дальше начинается восторженный пересказ подробностей походов по магазинам и лежания на пляже, даже если этот «последний» раз был и единственным. На море я, конечно, бывала, но обычно ограничивалась российским северным берегом Черного или южным – Белого.
Итак, завтра утром я отправляюсь в Торонто, оттуда на юго-восток - в Милтон, там меня должны встретить, чтобы отвезти в частный дом миссис Кенсинг, расположенный где-то между Милтоном и Сайерс Милс.
Мы познакомились с этой дамой через Интернет почти два года назад на форуме по обсуждению достоинств немецкой литературы 18 века (бывают и такие!). Мне понравился стиль ее письма. Забавные замечания о характерах Шиллера, Гете, Шуборта и невероятные подробности из их жизни поражали правдоподобностью. Порою создавалось впечатление, что миссис Кенсинг была знакома с этими людьми лично.
Мы подружились, писали друг другу о себе, своих семьях, просто обменивались мнениями о всякой всячине.
Когда семь месяцев назад я осталась без работы (лопнул семейный бизнес моей лучшей подруги, а я, имея высшее филологическое образование, работала в ее фирме секретарем-делопроизводителем), миссис Кенсинг посоветовала мне попробовать писать книги. Я слабо себе представляла, как взяться за это дело. Здесь без таланта, хотя бы небольшого, не обойтись! Но Алекс (так миссис Кенсинг просила ее называть) возразила, что мои письма увлекательны, значит, я могу попробовать себя в «легком» жанре романов для чтения в дороге или перед сном. Оставалось совсем немного – найти сюжет.
И тут я вспомнила о довольно редком сейчас жанре – роман в письмах. Дело в том, что наше «общение» с Алекс напоминало скорее переписку с помощью обычной почты. Каждая печатала свое письмо порою в течение нескольких дней, оттачивая и дополняя, и лишь затем отправляла по «мылу». Ответный процесс также занимал определенное время. Так что вести друг от друга мы получали примерно раз в полторы – две недели. Каждое письмо представляло собой отдельный небольшой рассказ, а все они были связаны упоминанием одних и тех же лиц, обменом мнений по тем или иным вопросам и т.д. Конечно, больший интерес могли вызвать письма Алекс, ведь моя жизнь довольно обычна. Ей же достались и большие испытания, и большая любовь: почти семьдесят лет она прожила в счастливом, хотя и не безоблачном браке. Я подумала, что из нашей «живой» переписки можно попробовать соорудить художественное произведение, подправив имена и кое-какие события, чтобы никого ненароком не задеть. Это может быть рассказ о жизни женщины – свидетельницы событий почти целого столетия.
Алекс с энтузиазмом восприняла мое предложение. Я поставила единственное условие: соавторство. На обложке книги, если таковой суждено было быть напечатанной, обязательно должно стоять и ее имя.
К настоящему моменту книга была практически готова. Мы решили, что каждая из нас даст ее прочитать одному близкому другу или подруге и обсудит с ними наше «творение». После этого решения прошло буквально два дня, и вдруг я получаю от Алекс письмо с приглашением приехать к ней, чтобы познакомиться лично и решить, что предпринять для издания нашей книги. Приглашению я почти не удивилась, так как о взаимном желании встретиться мы писали друг другу давно и, учитывая возраст миссис Кенсинг, ехать необходимо было мне. Существовало «маленькое» препятствие: отсутствие достаточных для поездки средств. И тут неожиданно меня выручила Люська, та самая, у которой я работала в фирме секретарем, и которой, разумеется, как близкой подруге, я дала почитать книгу.
Ее Лесик (так ласково она величала своего мужа Алексея), оказывается, уже около двух месяцев работал на какого-то богатого «дядю» - не пропадать же организаторским талантам бывшего главы небольшой транспортной компании. Лесик (мужик со шкафоподобной фигурой почти двухметрового роста), боготворивший свою «Люсеньку», буквально носивший ее на руках (всего-то пятьдесят пять кило – бараний вес) и готовый ради нее на любые подвиги, мотался по поручениям босса по всему миру, занимаясь реализацией какого-то ноу-хау, очень нужного при выделке шкур КРС. Мы с Люськой, как городские жители, далекие от сельского хозяйства, не сразу сообразили, что это за зверь такой – КРС. Алексей снисходительно выслушал наши варианты – «кошки рысистые серые», «кролики розовые саморазводящиеся», «козлы речные сейшельские» и пояснил, что КРС – это крупный рогатый скот, проще говоря – коровы.
Так вот Алексей как раз должен был лететь в «страну иммигрантов» через две недели и вернуться оттуда спустя десять дней. Ради своей «Люсеньки» он пошел к боссу и выпросил разрешение взять меня с собой. Причем он не стал сочинять, что я классный переводчик или, что являюсь большим специалистом по редким кожным (или шкурным?) заболеваниям у КРС. Он просто сказал, что я - школьный учитель русского языка и литературы (после окончания института и до работы в фирме друзей я действительно преподавала в школе, тем же занимаюсь и сейчас), что всю жизнь мечтала побывать за границей (чистейшая правда, а кто не мечтает?), что денег у меня на это нет и никогда не будет (горькая правда, именно потому я и уходила работать в фирму друзей). И начальник Алексея, поддавшись сентиментальным воспоминаниям о любимой «русичке», которая, жалея будущего олигарха, проявлявшего недюжинные способности в математике, но не способного без ошибок написать даже небольшой диктант, ставила ему «удовлетворительно», разрешил свозить «училку» в Канаду. Тем более, что это практически не влекло дополнительных затрат: мы летели на самолете, принадлежавшем олигарху.
Как я успела оформить визу и наскрести на скромное пропитание и разъезды внутри страны – это отдельная песня. Не обошлось, опять-таки, без помощи Люси (нашла источник денег в долг). Кроме того, небольшой вклад в финансовое обеспечение поездки внес мой сын.
Это было несколько неожиданно, наверное, я впервые осознала, что он действительно стал взрослым. Ему двадцать, еще учится, причем – очно. На этом настояла я. Неужели единственному сыну я не дам то образование, которое он хочет? Он «повернут» на компах. Поэтому институт информационных технологий маячил на горизонте с седьмого класса.
Помню, как одно из первых практических применений его способностей собирать всякие электронные штуки из бросового материала спасло от кражи мою сумку, а вместе с ней и отпускные, на которые нам предстояло жить два месяца. Мой бывший муж (на тот момент еще пребывавший в статусе действующего) оказался временно без работы, перебивался случайными заработками, так что потеря сумки с деньгами была бы для нас почти катастрофой. Так вот за пару дней до попытки кражи, Егор протянул мне небольшую коробочку, перемотанную скотчем, и сказал: «Мам, я противоугонное устройство собрал, положи в свою сумку. Если ее у тебя кто-нибудь отбирать будет, отдавай, чтобы не пострадать, сами все вернут, еще и извиняться будут... А еще я тебе на куртку инициатор прикрепил», - он показал небольшую симпатичную брошку. «Если сумку отберут, просто нажми вот на эту пупочку и стой, жди. Только радиус действия небольшой, так что жми сразу!».
Учитывая, что Егору на тот момент еще не исполнилось четырнадцати, его «изобретение» всерьез я не восприняла. О чем ему, конечно, не сказала, чтобы не расстраивать. Но через пару дней убедилась в действенности его «сигнализации». Все было банально: шла по улице, повесив сумку на плечо и, как мне казалось, крепко ее держала. Внезапный рывок за лямку, и… я весьма чувствительно приложилась к асфальту пятой точкой, беспомощно наблюдая, как моя торбочка удаляется в чужих руках, унося с собой всю семейную наличку. Жалобно крикнув «Стой! Отдай!», я попыталась приподняться. Может боль, а может отчаяние от осознания, что прокормиться в ближайшие месяцы будет очень сложно, заставили меня вспомнить о презенте сына, и я нажала на пупочку брошки, особо ни на что не надеясь.