«Наша реакция в жизни по умолчанию – не испытывать смысла или счастья. Наша реакция по умолчанию – испытывать инерцию».
Я хочу, чтобы они не только оценили вездесущность инерции, но и увидели свою особую инерцию в новом свете.
Мы думаем об инерции как о состоянии инертности или неподвижности – одном из наших наиболее простых проявлений пассивности и отстраненности. Это не так. Инерция – это активное событие, при котором мы остаемся в том состоянии, в котором уже находимся, вместо того чтобы переключиться на что-то другое. Это не просто семантика. Это другая точка зрения, характеризующая даже нашу лень и абсолютное бездействие как активный выбор сохранять статус-кво (т. е. отсутствие выбора – это тоже выбор, это выбор сказать «Я пас»). С другой стороны, в тот момент, когда мы переключаемся и решаем заняться чем-то другим, мы перестаем быть жертвой инерции. Быть жертвой инерции или избежать ее огромного притяжения – это выбор, который можем сделать только мы. Когда люди обнаруживают, что у них есть выбор, обычно они получают возможность измениться.
Еще одной интригующей характеристикой инерции является то, насколько хорошо она дает нам представление о нашем краткосрочном будущем. Она гораздо точнее любого алгоритма или модели прогнозирования. Инерция – вот причина, по которой я могу сформулировать следующее правило относительно вашего ближайшего будущего: самый надежный показатель того, что вы будете делать через пять минут, – это то, что вы делаете сейчас. Если вы дремлете, убираетесь дома или совершаете покупки в интернете, велика вероятность, что через пять минут вы будете делать то же самое. Этот краткосрочный принцип применим и в долгосрочной перспективе. Самый надежный предсказатель того, кем вы станете через пять лет, – это тот, кто вы есть сейчас. Если сейчас вы не знаете иностранного языка или не умеете печь хлеб с нуля, то, вероятно, не будете делать этого и через пять лет. Если сейчас вы не общаетесь со своим отцом, то, скорее всего, не будете разговаривать с ним и через пять лет. И так далее для большинства деталей, которые описывают вашу сегодняшнюю жизнь.
Ценя нашу свободу действий выше влияния инерции, мы учимся превращать ее в позитивную силу. Когда мы вырабатываем продуктивные (а не разрушительные) привычки или распорядок дня – например, первым делом по утрам занимаемся спортом, едим один и тот же питательный завтрак, каждый день ходим на работу одним и тем же маршрутом, – инерция становится нашим другом, удерживая нас на земле целеустремленными и последовательными.
Именно эти особенности делают инерцию главной силой, влияющей на каждый аспект заслуженной жизни. Но даже когда мы одерживаем верх над инерцией, остается несколько других целенаправленных сил, которые также мешают нам жить своей собственной жизнью.
Я был единственным ребенком своей матери, и она посвятила себя формированию моего детского образа и самооценки. Она была учительницей начальных классов, которая ценила интеллект выше мускулов, и запрограммировала меня верить, что я самый сообразительный ребенок в городе. Кроме того, возможно, чтобы помешать мне стать автомехаником, электриком или любым другим квалифицированным мастером, она регулярно напоминала, что у меня нет координации глаз и рук или механических навыков. Таким образом, к средней школе у меня проявился талант к математике и сдаче стандартных тестов, но я был ужасен во всем, что касалось механики или спорта. Я не мог поменять лампочку, и единственный раз в младшей лиге, когда у меня действительно получилось соприкоснуть мяч с битой – это был мяч вне поля, – мне аплодировали стоя.
К счастью, я откликнулся на программу моей матери с непоколебимой верой в свой интеллект. К сожалению, у меня также развилась непростительная самоуверенность в том, что мне не нужно стараться в школе. Я узнал, что могу двигаться по инерции и по-прежнему получать достойные оценки. Эта полоса везения продолжалась во время учебы в колледже в Технологическом институте Роуз-Халман и на программе MBA в Университете Индианы – и придала мне смелости (несмотря на годы неоптимальных усилий в академической учебе) получить степень доктора философии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Я не мог четко сформулировать, зачем мне нужна докторская степень по организационному поведению и что я буду с ней делать. Но рассудил: если движение по инерции уже завело меня так далеко, почему бы не посмотреть, куда еще оно может меня завести? В Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе мне повезло с одногруппниками, которые не только превосходили меня по уровню интеллекта, но и не стеснялись унижать меня за мое тщеславие и лицемерие. Это стало необходимым возмездием. Мне было двадцать шесть лет, и я наконец-то понял, что учился в Калифорнийском университете, чтобы заслужить докторскую степень, а не просто получить ее. Мне понадобилось много лет, чтобы преодолеть непредвиденные последствия программирования моей матери.