— Спят, сэр! — догнал меня Драйзен, который ответственно обошел все помещения второго этажа. Такая же картина обнаружилась и на первом. Причем кроме двух наших ребят там же почивал и недоросль, прямо на полу, где свалился. Тем не менее, среди прибывших на смену жандармов нашелся кто-то, заботливо подложивший тому под голову свернутую куртку и прикрывший стянутым с кресла чехлом. Быстрый осмотр оставшейся части особняка выявил, что и родители пособника преступной служанки мирно почивали, усыпленные то ли зельем, то ли заклятьем.
Выходило, что служанка Силья, действительно, действовала в одиночку, используя влюбленного в нее идиота в своих целях. Тот уговорил своих родителей податься обратно в особняк, а те в свою очередь довели Драйзена, и тут же подсыпал снотворное всем, кому только смог. Служанка по какой-то причине не смогла найти нужный тайник, или не успела, и затаилась в ожидании, когда тот найдут следователи, о чем ей тут же сообщил малолетний поклонник. И тогда она, согласовав свои действия с пособником, вернулась, чтобы завершить начатое. Единственное, что меня смущало, так это то, что служанка для проникновения в особняк решила воспользоваться сонным заклятьем, ведь, учитывая убитого Натенди, могла и не церемониться. Или посчитала, что если не опустится до нового смертоубийства, то ее и искать не будут? Впрочем, ответы на все эти вопросы, как и на многие другие, могли подождать до следующего дня, тем более что экипаж давно уже нас ждал, да и самому Жерару, должно быть, порядком надоело с утра до ночи мотаться из города до предместья и обратно, и он желал, как и все остальные, скорее очутиться дома.
Продолжавшая негодовать на меня орденская посланница, слегка кивнув — не мне, а моему помощнику — прошла мимо казенного мотодиля к своему экипажу, который стоял за воротами, чтобы уже через пять секунд вернуться и налететь на меня разъяренной ястрябицей.
— Это вы?! — выпалила она. — Вы к этому причастны, господин Винтерфилд?!
— Я не понимаю, о чем вы, госпожа Сазеренн, — честно ответил я, недоумевая, что еще могло с ней случиться.
— Не понимаете? Пойдемте! — она позвала меня за собой. Черный мотодиль так и стоял там, где госпожа легат его оставила, казалось, в целости и сохранности, но хозяйка экипажа по-прежнему была глубоко недовольна. — Вот! — показала она. — Это разве не вы?!
И тогда я, наконец, заметил, что каучуковые шины с левой стороны экипажа — той, что была ближе к дороге — были сплющены более необходимого, словно из них откачали воздух. И в этом она подозревала меня?!
— Кто-то намеренно проткнул внутреннюю парусиновую камеру, только этим можно объяснить это состояние. Признайтесь, что это вы! — добавила она, наступая.
— И для чего бы я стал это делать, госпожа Сазеренн? — холодно поинтересовался я в ответ на нелепое обвинение.
— Вы знаете, для чего! — с необоснованным вызовом отозвалась она, снова продвигаясь на два шага вперед, будто хотела прижать меня к стенке, но стены за моей спиной не было, да и отступать я не собирался.
— Нет, не знаю. Объясните! — потребовал я.
— Чтобы…. Чтобы я не уехала, а задержалась в Глорихейме! — хоть в темноте я этого не видел, но мог бы поклясться, что она при этом покраснела.
— А вы собирались? — спросил я. Мой голос звучал куда нейтральнее, чем ее.
— Расследование еще не закончено, господин Винтерфилд! — напомнила она мне.
— Тогда ваши подозрения просто смешны, — чувствуя немалое облегчение, ответил я. Действительно, что за глупости?!
— Смешны?! — ей почему-то мой ответ не понравился. Она была уже настолько близко, что я чувствовал ее прерывистое дыхание.
— Смешны, — подтвердил я. — Вполне допускаю, что это могла быть еще одна шалость юного Реверса. Вы об этом не подумали? — в ответ я, впрочем, получил только рассерженное пыхтение. — Предлагаю оставить выяснение этого вопроса до завтра, а сейчас мы можем вас подвезти.
— Ни за что! Я лучше пешком пойду!
— Идите, — согласился я, чем снова вызвал гневное сопение.
— И пойду! — подтвердила она, одновременно делая еще шажок.
— А мы поедем за вами следом, чтобы вы ненароком не потерялись по дороге, — я тоже сделал шаг навстречу, отчего мы оказались стоящими практически вплотную друг к другу. Так близко, что я уже мог поддержать ее за талию на случай, если госпожа легат в порыве гнева поскользнется или оступится.
— Ваше нахальство безгранично, господин Винтерфилд! — она запрокинула голову, чтобы бросить на меня восхитительно гордый взгляд. Однако против моей поддержки на своей талии орденская посланница возражать не стала.