Дальше мы осматривали каюты уже по порядку. В обиталище молодожёнов царил почти такой же хаос, что и логове господина альфонса. Вот только те обходились без чар для усиления мужской силы, впрочем, как и без каких-либо других. Каюта госпожи модистки, в противоположность предыдущим, отличалась почти армейским порядком, хотя именно там я ожидал бы увидеть что-то вроде творческого беспорядка с раскиданными карандашами, эскизами и отрезами ткани.
Следом шло обиталище Столпея, по слухам, игрока и мота. В меру обжита: в первой комнате нашлась початая бутылка вина и стоящие у стены домашние туфли. В спальне был приоткрыт комод, и я тут же заглянул в верхний ящик (а кто не заглянул бы?), в котором были сложены в две аккуратные стопки ничем не примечательные предметы гардероба. Вот только из-под одной из них выглядывал краешек то ли записной книжки, то ли блокнота, к которому я тут же потянулся. Но стоило взять блокнот в руки, как в первом помещении хлопнула входная дверь, и послышались мужской и женский голоса. Что делает незадачливый следователь в такой ситуации? Правильно, прячется, и единственным местом способным вместить нас с госпожой Сазеренн оказался гардероб. С поразительной скоростью, не обращая внимания на неудобства, мы в него втиснулись. Как раз вовремя, чтобы не привлечь внимания вошедших.
Те же были заняты друг другом настолько, что, казалось, не обратили бы на нас внимания, даже если бы мы кружились в вальсе по всему периметру комнаты.
- Ах, Виттус! – низко простонала дама. – Я вся твоя!
- Как скажешь, Регги! – горячо отозвался её кавалер, собственно хозяин помещения. Выходило, что народная молва ошиблась, записав Тамерьена в ловеласы, а не Столпея. Шум, треск, грохот – я едва сдерживался оттого, чтобы рассмеяться вслух от нелепости и комизма ситуации и к тому же недоумевал, каком образом эти двое умудрялись сносить предметы мебели, которые должны были выдержать самый сильный шторм. Судя по крикам «О, детка!», «Монстр!», «Жаркая штучка!», «Шалун!» те оккупировали помещение надолго, интереса то дело, в преддверие которого они находились, интереса не вызывало ни у меня, ни, как я полагал, у не монашки, стоически хранившей молчание, и было жаль терять столько времени, потраченного на сиденье в шкафу. Я слегка приоткрыл дверцу – в нашем потайном убежище невыносимо воняло – да и стоило выяснить, до какой стали докатилась оргия. Была надежда, что предающаяся греху пара уже настолько занята друг другом, что не заметит нас с госпожой Сазеренн, выбирающихся из гардероба. Однако не монашка возмущенно дернула меня за руку, в это же время раздался приглушённый расстоянием, тем не менее, уверенный стук в дверь. Видимо, были услышаны молитвы моей спутницы, так как я ни за что молиться бы не стал. Стук повторился, а затем некто за дверью и вовсе прокричал имя господина Столпея. Неудачливому любовнику пришлось оторваться от своей дамы для того, чтобы подойти к входной двери. Кто за той был и что сказал хозяину помещения, я, разумеется, не расслышал, но сказанного оказалось достаточно, чтобы вынудить хозяина каюты покинуть свою даму.
- Тут такое дело, мне нужно отлучиться, крошка, – голос Столпея казался озадаченным.
- Что такое, милый? – обиженно выдала светская львица.
- Маграмма, что-то срочное, – несмотря на сделанное заявление, он мялся и не желал уходить. Хотел выпроводить даму? Учитывая наше с госпожой Сазеренн положение, это было бы исключительно верное решение. Но та решила по-другому: