- Уж тебе ли не знать, как быстро в демонологии теоретические вопросы становятся практическими проблемами? – напомнил я профессору, который во времена начала моего студенчества ещё не был даже магистром. День и ночь работая над диссертацией, этот непутёвый аспирант заснул за, безусловно, интересным трактатом, забыв затереть пентаграмму, начерченную там же в аудитории. А с тем, что из той пентаграммы вышло, справлялся уже на пару с проходившим мимо первокурсником. Ограничивать действие боевых заклятий я тогда не умел, поэтому пришлось ещё и избавляться от останков искореженной стены между коридором и аудиторией вкупе с тем, что осталось от самого помещения. Постарались мы на славу, так что неладное – неизвестно откуда взявшийся холл и пропавшую аудиторию – деканат обнаружил только через неделю.
Экспертов по древним языкам в поместье Нарзаля встретили как родных – с восторгом и наивозможным гостеприимством. Вопроса, зачем эти эксперты понадобились, никто не задал, зато, перебивая друг друга, засыпали гостя множеством вопросов о столице. Улучшив момент, когда хозяева полностью сосредоточили своё внимание на словоохотливом мэтре, который сыпал фамилиями людей, с которыми в реальности никогда бы не стал общаться, я утянул госпожу Сазеренн под лестницу, чтобы тоже получить ответы. Только на интересующие уже меня вопросы.
- Что вы делали в Университете? – начал я с главного.
- Посещала некоторые лекции, – не монашка сделала вид, что удивлена вопросом.
- Посещали лекции? – повторил я. – Вы разве студентка?
Госпожа легат, ехидно улыбаясь, только отрицательно покачала головой. А у меня внутри что-то начало закипать от неожиданной догадки:
- Уж не лекции ли псевдомагистра Кельпира вы посещали?!
И тогда госпожа Сазеренн удивилась по-настоящему:
- Неужели, вы не знаете, что магистр Кельпир ещё весной получил должность настоятеля в монастыре святого Пантирия?
- У меня и мысли не возникало следить за карьерой этого хлыща, – отрезал я раздражённо. – А как же тот монах, Наир, который был автором его диссертации?
- Брат Наир мёртв, а у теперь уже монсеньора Кельпира высокие покровители, – спокойно пояснила она, словно подобное было для неё в порядке вещей. – Скандал просто замяли.
Что же, богословские дела меня не касались, а тому, что Кельпир принял сан и оказался на самом северо-востоке королевства, я был только рад.
- А мэтр Рагнум? Как вы на него вышли? – вернулся я к интересующей меня теме.
- Орден консультируется с Университетом со времени своего основания, то есть, уже несколько десятков лет. А с профессором Рагнумом, мы сотрудничаем последние три года, с тех пор как он получил эту должность.
- И в который раз вы с ним встречаетесь?
- Я не понимаю, к чему этот допрос, господин Винтерфилд! – возмутилась орденская посланница. – Но если вас это так сильно интересует, то я с мэтром Рагнумом познакомилась неделю назад.
«Неделю?» – я уже хотел было спросить о том, что привело её к этому знакомству, как открылась дверь под лестницей, ведущая в хозяйственные помещения, и оттуда вышел мой камердинер.
- Я буду ожидать вас в вашей комнате, ми…. – ничуть не удивившись встрече под лестницей, церемонно начал он, но под моим тяжёлым взглядом таки осёкся и мстительно закончил: – господин Винтерфилд.
После чего старик развернулся к моей спутнице.
- Доброе утро, госпожа Сазеренн, – склонив прямую спину, поприветствовал он госпожу легата, не выказав и толики удивления ни её появлением в усадьбе, ни её внешним видом.
- И вам доброго утра, господин Ганс, – отозвалась она, тепло улыбнувшись старику, а затем, когда тот начал подниматься по лестнице, мрачно посмотрела на меня. – Вы по-прежнему эксплуатируете своего пожилого сотрудника в качестве камердинера, господин Винтерфилд? – а затем ещё и открыто усмехнулась: – Желаете набить себе цену?
- Ганс и есть мой камердинер, – едко ответил я на нелепое обвинение. Желание продолжать разговор отчего-то пропало, и я двинулся вслед за стариком.
- У вас на самом деле есть камердинер? – почему-то этому бытовому моменту она удивилась больше, чем моему интересу к её пребыванию в Университете.
- А что в этом такого? – развернулся я. – Не самому же мне стирать носовые платки.
Я бы согласился, что вышло излишне грубо, но не рассказывать же ей, что после того, как родительский особняк пошёл с торгов за долги отца, старик оказался в буквальном смысле на улице. Как, впрочем, и я. Остальные слуги смогли устроиться у родственников или найти работу в другом месте, но Ганс был одинок и, из-за уже тогда преклонного возраста, никому не нужен. Поэтому, выживали мы уже вдвоём, и, к счастью, я к тому времени уже успел поступить в Университет и даже начал получать стипендию.