На том мы и расстались – госпожа легат, задумавшись о чём-то, отправилась в выделенную ей хозяевами комнату, а я отправился к себе выяснить, что хотел от меня Ганс.
- Вы поручили собрать сведения о госпожах Матильде и Беатрисс, милорд, – встав из-за стола, сухим голосом начал тот, едва я зашёл в комнату. Обиделся.
- Чтобы я без тебя делал, Ганс?! – отозвался я, совершенно искренне, между прочим. – Ты садись! – я только тогда заметил, чем он занимался: скатывал в аккуратные трубочки носовые платки. Возможно ли, что у меня проснулся дар предвидения?!
- Удалось узнать что-нибудь интересное?
- Госпожа Матильда – дочь дальней кузины господина барона, – уже охотнее отозвался камердинер, – и при этом внучка старого Акмельса, который уже почти как полтора года назад ушёл в мир иной. До того, как поселиться у господина барона, она несколько лет проживала в столице. Чем она там занималась, толком никто сказать не может, но полагают обычные для девицы заботы: балы, салоны.
- Неужели? – скептически отметил я, припомнив постную физиономию и серое платье хозяйской племянницы. – Да я скорее поверю, что госпожа Сазеренн блистает на балах, чем эта святоша.
- Про госпожу Сазеренн так оно и есть, – серьёзно ответил тот. – И осанка подходящая, и двигается легко, будто бабочка порхает.
- Бабочка?! – я уставился на старика. – Порхает?!
Почему-то в голове сразу возник образ очень редкой чёрной мохнатой хищницы, с вполне подходящим прозванием орденница родом с имперских островов, экземпляр которой я как-то нашёл в коллекции моего деда. Но коллекция ушла с молотка, как и всё остальное содержимое дома, ещё десять лет назад, поэтому сравнить тот образец с госпожой легатом не было никакой возможности.
- Что же с племянницей произошло, что она так изменилась? – тряхнув головой, чтобы отогнать неожиданные ассоциации, я вернулся к теме разговора. – И как она оказалась здесь?
- Там мутная история, милорд, – покачал головой камердинер. – Поговаривают, что старый Акмельс любил её очень, выделял, большие деньги на содержание её столичное давал, а как помер, так оказалось, что в завещании про неё ни строчки! Всё дядьке её отошло да сынкам его.
- Действительно, странно, – согласился я. – И что же, выгнали её?
Ганс пожал плечами.
- Одни говорят, что выгнали, а госпожа Сюзанна, помощница экономки, мне потом сказала, что слышала, что всё было совсем наоборот: и жить в поместье предлагали, и содержание, но госпожа Матильда отказалась. Тогда-то она и преобразилась в эту, святошу.
- Что же, это кое-что объясняет, – кивнул я, прикидывая, могла ли та затаить настолько сильную обиду на своих родственников, чтобы призвать духа мести. – А супруга старшего сына?
- Городская, – ответил Ганс. – Дочь то ли купца, то ли чиновника. Мезальянс, конечно…. Ох, простите, милорд! – опомнился он, наверное, вспомнив о том, что и я был рождён в результате мезальянса. Но я лишь мотнул головой:
- Продолжай!
- Я потому сказал, что все считают, что она из-за этого и бесится. Господин Базиль женился на ней два года назад, вот только свадьба-то в городе была, никто из местных слуг её семейство не видел. А те, кто видел, когда сопровождал барона и его супругу, почти тогда же уволились, кто в Глорихейме остался, а кто и в Стратвилл уехал.
- Тоже подозрительно, – согласился я. Впрочем, подозрительно выглядело всё в этом поместье. А Ганс добавил ещё странностей.
- Госпожа Сюзанна мне ещё кое-что рассказала, про соседей хозяйских.
- Про каких соседей?
- Моренов. Она их подозревает.
- Почему же? – удивился я.
- Чернокнижники, говорит, серой от них пахнет.
- Что за глупость?
- Нет, не глупость, милорд. Госпожа Сюзанна – дама во всех отношениях положительная и серьёзная. Такая напраслину ни на кого возводить не будет. Сказала, что запах от них чуяла, когда прислуживала и за столом, и в комнатах, когда те после вечеров званых на ночлег оставались.
Глава 15
Если собираясь на станцию встречать столичного мэтра, я ещё лелеял надежды отоспаться по возвращении, то разговоры с Рагнумом и Гансом отставили всякую надежду на сон. Достав начерченную от руки карту местности, я нашёл уже обозначенные на ней места, где находили убитых коров, и попытался составить из них пентаграмму. Масштаб и точность самодельной карты были, разумеется, катастрофически далеки от не то чтобы идеальных, а просто приемлемых. Однако определённая схема, действительно, просматривалась, и место потенциального пятого жертвоприношения, вернее район, где то могло находиться, определить удалось. По иронии судьбы – или коварному замыслу? – эта точка пентаграммы оказалась наиболее удалённой от усадьбы. Что там находилось, я представления не имел – на карте это было просто белое пятно – но лучше было выяснить это заранее. Поэтому выбирая, чем заняться в первую очередь, снова опросить барона, осмотреть окрестности отмеченной мною точки на карте или навестить оставшихся соседей, я, не сомневаясь, остановился на втором пункте. Первую задачу я перепоручил мэтру, заново напомнив, чтобы не разболтал лишнего, а последнюю – Драйзену с ребятами.