– На всякий случай, – говорила Лариса, – вдруг завтра не получится своровать.
Но каждый день у неё получалось, и дети жили беззаботно.
Последние дни недели выдались жаркими.
– Не хочешь пару ночей провести у реки? – спросила как-то Лариса.
– Неплохо, – ответил брат, – ты помнишь дорогу?
– Тут недалеко! – обрадовалась Лариса, – Тогда завтра я принесу еду, и сразу пойдем.
Роджер улыбнулся и продолжил читать книжку.
На следующее утро всё пошло по задуманному плану, и вскоре ребята были уже у реки.
– Красиво, – прошептал Роджер. Река была узкая – переплыть ее не составляло больших усилий. Рыбы в ней не было, но вся она серебрилась волшебными нитями, отблесками солнечных лучей, а на другом берегу сидела белка прямо у воды, и отражение её хвоста красиво расплывалось на водной глади.
– Сейчас же купаться! – и с разбегу Лариса нырнула под воду. От разошедшихся повсюду брызг хвост белки покрылся крупной рябью, а потом и вовсе исчез. Роджер тоже нырнул в воду. Ребята провели так половину дня. А вечером расстелили какое-то рваное покрывало на берегу, съели какие-то остатки хлеба и колбасы и легли спать.
– Сегодня как-то скудно на ужин, – сказал мальчик.
– Всё, что смогла. Попробуй сам украсть продукты! Там вечно эти горничные на кухне болтают!
– Ладно тебе, не злись. Доброй ночи.
И оба уснули.
На следующее утро нужно было вернуться в домик и украсть еще еды, потому что с собой больше ничего съестного не было.
– Вернёмся сюда еще разок. Прежде чем сдаться нашей мерзкой мачехе, я еще раз искупаюсь, – сказала Лариса брату по пути в домик.
– Точно.
Остальную дорогу они шли молча.
И так, мы приближаемся к месту встречи, к противостоянию, к будущему нашей истории.
Эрик любил просыпаться рано. Каждое утро он с нетерпением подходил к окну и смотрел на небо. Если солнце поднималось из-за горизонта, оставляя за собой шлейф нежно-розовых полос, то настроение Эрика с той же секунда становилось хорошим; если облака скрывали восход звезды, Эрик ходил целый день задумчивый и угрюмый; если же с самого утра шел дождь, Эрик ходил понурый и тревожный. Но был еще один критерий к настроению Эрика – он всегда спал неподалёку (вернее, она) – настроение Элизабет. Если она, проснувшись и только-только оторвав голову от подушки, улыбалась, а, одеваясь, застенчиво пританцовывала под музыку в голове, то настроение Эрика становилось таким же праздничным. А если Элизабет, проснувшись, была тиха и задумчива, Эрик и в этом ей подражал. Но в отличие от душевного расположения Эрика, настроение Элизабет ни от чего не зависело: с каким проснулась – с таким целый день и проходила.
Первый рассвет, который Эрик встретил в домике, был, бесспорно, прекрасен: солнце плыло медленно и сонно, словно само только поднималось с постели, разводило по небу тысячи играющих лучей; за солнцем следовал шлейф нового платья – оно было больше красным, чем розовым, и больше золотистым, чем жёлтым. Лучи пробегали по верхушкам елей и спускались ниже на колючие ветви. Добравшись до окна домика, они ненадолго задержались на лице спящей Лизы и осторожно прикоснулись к щеке Рика. Элизабет развела руки в стороны, изогнув ноги так, что тряпка, которой она была укрыта всю ночь, сползла и оголила бедро девочки. Она медленно, щурясь, подняла веки. Золотистые ресницы окаймляли голубые глаза.
– Доброе утро? – спросила она друга.
– Еще какое! Жаль, что ты опять всё упустила, – прошептал Эрик.
– И вовсе ничего не упустила, – Элизабет села на полу, снова натягивая на ноги полосатую ткань,– Я же не весь день проспала!
– Удивительно… – прошептал возмущенно Эрик, но девочка его не услышала. Она встала с пола и натянула на ноги короткую зелёную юбку.
– Голодный? – спросила она его.
– На твоем месте я бы думал о том, куда мы идём дальше.
– Это ещё зачем? – Элизабет было начала аккуратно складывать свою постель, но неоднозначность фразы, произнесенной другом, её остановила, – Мы же составили план еще до побега.
Рик молчал. Элизабет продолжила складывать покрывало, успокаивая себя мыслями о том, что у них всё расчерчено на карте. Когда же она дотронулась до подушки, на которой спала, на полу виднелось темное пятно.
– А это еще что такое? – спросила Элизабет и отшагнула от «постели». Эрик подошел к пятну, нагнулся и дотронулся до него. Пятно было высохшим. Эрик поднес пальцы к носу и закашлялся:
– Это кровь.
Элизабет села на стол.
– Как думаешь, – сказала тихо она, – здесь кого-то убили?
Эрик не отвечал.
– А что, если кто-то узнал о нашем побеге и решил подкараулить нас здесь. Чтобы убить?.. – вскрикнула девочка. Голос её дрожал.