- Кто ж такие? - спросил седеющий брюнет с массивной физиономией, - Может из фабричных?
- Я говорю - кто-то, - повысил голос Савелий. - Подписи не имеется. Но из фабричных вряд ли, местные "коты" нас давно знают и боятся - видно из залетных или новое поколение дорогу себе пробивает.
Компания за столом очнулась и загомонила, практически все достали папиросы, дружно закурили. К бордовому абажуру потянулся дым, папиросы были из дорогих. Сквозь сизую пелену лица стали едва различимы.
- Так мы им пробивалки подрежем, - массивный брюнет сжал огромную лапищу в кулак, казалось таким молотом можно пробить стену трактира на улицу. - Давно, видать, не учили их. Чего там предлагают?
Со всех сторон раздались одобрительные возгласы.
- Не спеши, Обух, - спокойно сказал главный, - По уму так на это письмо вообще не надо обращать внимания. Но жизнь в последнее время что-то стала скучноватой, на гастроли мы давно уже не ездим, так и квалификацию потерять можно. Поглядим, что за бугорки на ровном месте объявились. Читайте.
И бросил письмо на стол...
Савелий Ворянцевич осиротел рано и мальчишкой еще отправился искать лучшей доли от голодной деревенской жизни во Владимир. Старинная русская столица оказалась не готова к приему и встретила его равнодушно, предоставляя выживать собственными, пока еще малыми, силами. Впрочем, город был большой и технический прогресс, охвативший всю страну в конце XIX - начале ХХ века, не обошел стороной и его. Нижегородская железная дорога и Старая Владимирка, ведущие из Москвы вглубь огромной империи, создали приток товаров и людей, и жизнь города забурлила. Возможности были разные, и маленький Савелка пробовал себя во всем: был и подмастерьем кузнеца, и уборщиком на скотобойне, и просто мальчиком на побегушках. Переписывал бумаги в одном Акционерном обществе, т.к. грамоту разумел. За то спасибо священнику из их приходской церкви, видя смышленого мальчишку, он много уделял внимания именно ему и в короткий срок научил читать и писать. Вот только закон божий не успели как следует изучить, ушел Савелка в город.
Через несколько лет, пройдя строгую школу городской жизни, он неожиданно оказался в игорном доме. Однажды одному из акционеров нужно было срочно отнести вексель, пришлось идти в клуб, и... Ворянцевич пропал...
Какая огромная разница была между тем, что он видел в жизни раньше и здесь! Блистательные мужчины и женщины, увешанные бриллиантами, яркий свет, а главное "запах" денег. Все здесь пропитано им, начиная от жетонов и заканчивая сгорбленной фигурой в дверном проеме, навсегда покидающей зал, а иногда и жизнь. Людские страсти, оголенные до предела, как электрические провода, бушевали под смокингами и креолинами. Низость... азарт... гордыня! Никогда еще Савелий не видел, а главное кожей не ощущал, такого. И, будем говорить откровенно, принял это за настоящую жизнь - никто его не успел научить другому. Хотя, конечно, оправдание слабое.
Посещения клуба стали постоянными, и вскоре сметливый юноша заметил, что кто-то верховодит всем происходящем в игорном зале. Чья-то невидимая рука управляла действиями банкомета, кассира и крупье, деньги переходили от одного игрока к другому, но в конце игры заведение всегда было в выигрыше.
Этот манящий, пропитанный деньгами мир имел хозяина!
И Савелка в одну минуту превратился из маленького лобастого волчонка в опасного зверя, страстно желающего быть хозяином и даже в мыслях не допускающего, что кто-то может помешать этому. Спящие в глубинах хромосом человечки дружно вышли из своих келий и слились в единую темную фигуру, ступившую в небольшую пока душу его. Она раздавила там все, вытоптала и осталась навсегда.
Он ушел с прежней работы и устроился половым в этот самый клуб; разносил шампанское господам, вечером ставил и зажигал свечи, выполнял мелкие поручения и все это за жалкие гроши; потом, показав себя неглупым и немногословным человеком, был принят в "свои" и стал "арапом" - мелким игроком, помогающим шулерам обманывать богатых пижонов. Теперь Савелий точно знал, чего он хочет, как этого достичь и был готов на все. Чем больше он пребывал в обществе опытных шулеров, тем больше убеждался, что умнее их и может достичь лучших результатов.
Антрепренер игорного клуба, как и положено хорошему администратору, быстро понял, что сможет хорошо заработать на новом "арапе", не стал тянуть с получением прибыли и вскоре назначил Савелия крупье.
Вот оно, свершилось! Золотая линия горизонта стремительно расширилась и исчезла. Теперь границ больше нет и количество сундуков, набитых деньгами и лежащих в укромном месте, будет зависеть только от собственного умения обмануть и врожденной наглости. К тому времени бывший Савелка хорошо знал все шулерские приемы - все "складки", "накладки", "волчки" и прочие хитрости, выработанные годами, пришедшие к нам из Франции и доведенные шустрым умом русского народа до абсолютного совершенства.
...Дорогие "пассажиры", уважаемые фраера, просим в гости к нам! Несите свои деньги, у вас та же жадность до них, но нет профессии. А жадный и глупый - это наш клиент...
Так складывалась взрослая жизнь Савелия, и только иногда тревожными ночами, когда ветер бушевал за окнами и ломал одиноко стоящие деревья, снился ему приходской священник из детства, молчаливо смотрящий с укоризной. Словно Илья-пророк со старой иконы на почерневшей от времени доске.
Все обрушилось в один момент. Обязательно найдется какой-нибудь умник, начитавшийся книжек о шулерских приемах! Такой литературы появлялось все больше, с ростом количества игорных клубов озабоченность в государстве положением вещей крепла, вот и стали печатать разоблачающие брошюры, недорогие, чтобы каждый мог прочитать.
В тот день, по требованию публики, он даже надел фрак без внешних карманов - смотрите мол, все по-честному. Но в достаточно простой ситуации, пряча украденный жетон сзади за воротник манишки не заметил внимательного взгляда игрока справа. Шанжер, отвечающий за размен крупных купюр и, конечно, за безопасность крупье, тоже сплоховал.
Ну и скандал... крики игроков... угрозы полицией...
Антрепренер, как обычно в таких случаях, все свалил на крупье: клуб ни при чем, проглядели, взяли на работу мошенника! Игрокам за столом компенсировали проигрыши, извинялись, послали за полицией. Свои же "арапы" скрутили руки, и повели в задние комнаты до прихода полиции. И потом, под конвоем городового, через весь зал демонстративно у всех на виду. Сквозь сизый туман от трубочного табака, возмущенные крики публики, которую обирают каждый день, и будут обирать дальше, потупленные взоры своих товарищей, блеск бокалов с шампанским и приглушенный свет электрических ламп. Все! В этот зал второй раз уже не войти!
Сложные чувства испытывал Савелий: шевелились рудименты совести, обида и злость на себя, шанжера, антрепренера клуба... на всех. Какое они вообще имеют право! Да он талантливее их всех вместе взятых, хоть и ошибся! Ошибиться может любой, но раскрутить клиента, заманить выигрышем так, чтобы все на кон поставил - тут нужен талант. Выигрыш заведения целиком во власти крупье.
По дороге в полицейскую часть он немного остыл, и мысли потекли совсем в ином направлении. Савелий словно поднялся над городом и наблюдал с высоты птичьего полета на этот огромный муравейник, никак не отождествляя себя с ним. Он выше, он лучше, он другой.
На следующее утро в полицию пришел человек от хозяина игорного клуба и выкупил бывшего крупье. Расчетливые дельцы не разбрасывались хорошими работниками. Часто антрепренер имел несколько заведений и засветившийся на шулерстве крупье через некоторое время появлялся уже в другом месте.
Но Савелий выбрал для себя другой путь - отныне он не будет работать на других, пора самому становиться хозяином. Взгляд его был устремлен на Орехово-Зуево, куда со всей России стекалось все больше и больше народа в поисках лучшей жизни.