В это время дверь отворилась, и кто-то неслышно вошёл в комнату. Увидев Вологдину, Доронин поспешно закрыл глаза. «Убедится, что я сплю, — подумал он, — и оставит меня в покое».
Но, подойдя к кровати, на которой лежал Доронин, Вологдина не только не ушла, а, наоборот, села в плетёное кресло и уставилась на Доронина.
Он чувствовал на себе её внимательный, пристальный взгляд.
«Что ей надо? — подумал он, крепче зажмуривая глаза, — Поиздеваться пришла, что ли?»
Так прошло пять минут, десять, пятнадцать. Наконец Доронин не выдержал и открыл глаза.
— Я знала, что вы не спите, — негромко сказала Вологдина. — Как вам… лучше?
— Вот что, — медленно, с трудом выговорил Доронин, — если вы пришли для того, чтобы ещё раз доказать мне свою правоту и насладиться победой, то все это напрасно.
Ему трудно было говорить, и он сделал паузу, выжидая, когда утихнет боль в виске. Вологдина молчала.
— Вы оказались правы. Я не сумел наладить работу. Больше того: я совершил крупную ошибку и буду за неё наказан. Вот и всё. Можете торжествовать. — Доронин перевёл взгляд на потолок и закрыл глаза.
Но Вологдина как будто вовсе не собиралась торжествовать. Она молча сидела в своём плетёном кресле, и Доронин по-прежнему чувствовал на себе её пристальный взгляд.
Тогда он резко повернулся к ней и приподнялся на локте.
— А всё-таки я хочу сказать вам, что вы не правы, — с усилием проговорил Доронин. — Так нельзя относиться к людям, как вы тогда отнеслись ко мне. Я приехал сюда потому, что меня прислала партия.
У него закружилась голова, и он упал на подушку.
— Что с вами? — испуганно наклонилась над ним Вологдина.
«Этого ещё не хватало!» — с раздражением подумал Доронин и заставил себя открыть глаза.
— Ничего, ничего, всё в порядке, — пробормотал он. Вологдина снова села в кресло.
— Получена телеграмма, — тихо сказала она, — к нам едут люди. Пароход через несколько дней выходит из Владивостока. На нём рыбаки… Человек тридцать придётся на нашу долю.
Доронин промолчал, но сердце его забилось учащённо.
— Я думаю, — продолжала Вологдина, — хорошо было бы выехать в порт, встретить пароход и отобрать людей на месте. А то неизвестно ещё, кого пришлют.
— Поезжайте, — сказал Доронин.
— Это будет через неделю, не раньше. К тому времени вы сами могли бы поехать.
В голосе Вологдиной послышалась новая, незнакомая Доронину нотка.
— К тому времени, — усмехнулся он, — к вам, может быть, приедет новый директор. Только не встречайте его, как встретили меня.
— Я считаю, — тихо сказала Вологдина, — что вам нельзя уходить с комбината.
— Вам меня жалко? — язвительно спросил Доронин.
— Нисколько! — резко ответила Вологдина. — Вы сделали серьёзную ошибку и получите за неё по заслугам. А обиды разыгрывать ни к чему! Вы должны остаться директором комбината.
Доронин с удивлением посмотрел на неё. А она подошла к кровати и присела у Доронина в ногах. Губы её стали как будто тоньше, щёки покраснели.
— Что же касается нашей встречи… Как вы не понимаете!.. Приехал человек, моря не знает, я и подумала: карьерист, честолюбец, ему всё равно, где работать, лишь бы было директорское кресло… А для меня море — ведь это вся жизнь, понимаете? У каждого в жизни своё: вы армию любили, другой — землю, третий — заводы… А для меня жизнь — это море!
Она все ниже наклонялась над лицом Доронина.
— Мы Северный Сахалин знаете во что превратили? А здесь стена была, пятидесятая параллель… Мы эту стену разрушили… Теперь здесь люди, люди нужны… А тут вас прислали… Я и подумала: не тот человек!.. Ну, а потом…
Она резко встала с кровати и подошла к окну.
— Ну, а потом? — тихо спросил Доронин.
— Потом, — ответила Вологдина, и плечи её стали острее, — потом я наблюдала за вами. Вы затеяли эту историю с лесозаготовками… Знаете, когда я поняла, что ошиблась? — Голос её дрогнул, и она обернулась. — Когда вы пошли с Весельчаковым в море.
— И когда меня укачало, как мальчишку? — спросил Доронин, чувствуя, как утихает боль в виске.
— Не в том дело, — поспешно ответила Вологдина, — главное в том, что вы пошли. Сами, сами хотели узнать! А море и не таких дядей укачивает.
Доронин почувствовал, как что-то сдавило ему горло.
— Ну… спасибо, — с трудом выговорил он.
Вологдина подошла к нему и некоторое время стояла молча, словно хотела ещё что-то сказать, но потом раздумала.
Глава VIII
Советская страна щедро посылала свои дары на Южный Сахалин. Во Владивостоке на товарной станции вырастали горы грузов, пришедших сюда из Москвы, Ленинграда, Свердловска, Горького, Челябинска, Ростова…