Не было ни взрыва, ни вспышки света, ни крика. Вампир просто повалился на землю, расплылся по ней, как блин, так же внезапно и сильно, как если бы я уронил на него наковальню. Раздался пульсирующий, щелкающий звук от сотен костей, ломающихся одновременно, и брызги темной жидкости покрыли все машины поблизости от вампира. И конечно основная часть этой гадости осела на «Голубом Жучке»! Ну что за закон подлости!
Отдача от накопления и применения такого количества энергии заставила меня тяжело опуститься на землю. Я никогда не любил магию земли. Она никогда не была моей сильной стороной — слишком медленная, слишком трудоемкая. Я всегда считал, что она не заслуживает того, чтобы тратить на нее усилия. Но пока я с трудом поднимался с земли, я сам себе признался, что если есть достаточно времени для её применения, то она чертовски впечатляюща.
Я обошел машину, наблюдая за входом в галерею, но оттуда не раздалось внезапных криков ярости и Друлинда или другие вампиры не выскочили внезапно, как чертики из табакерки.
Вампир был все еще жив. Не-жив. Какая разница. Это существо все еще пыталось двигаться.
Это была, по большей части, просто масса мягкой плоти. Благодаря холоду, она еще не начала гнить, поэтому не было отвратительного запаха. Один глаз повернулся в смятом, больше похожем на лепешку черепе. Мускулы дернулись, но без связи с прочным скелетом, они не были способны ни на что, кроме странного, пульсирующего движения. Оно, наверное, со временем смогло бы собрать себя воедино, если бы у него была кровь и время, но я не собирался давать ему такую возможность. Я поднял над ним пластиковый цилиндр.
— Ничего личного, — сказал я вампиру. Затем посыпал его молотым чесноком из пиццерии, которая находилась во внутреннем дворике галереи.
На самом деле я не могу сказать, что он завизжал. Он умирал как засоленный моллюск, в тихой, пульсирующей агонии. Мне пришлось несколько секунд побороться с собственным желудком. Абсолютно отвратительная кончина — это то, что ждет любого вампира. Несколько облачков дыма поднялись вверх и через мгновенье, вся масса немертвой плоти снова стала грудой мертвого мяса.
Один готов. Осталось еще трое.
Я направился к галерее, двигаясь так тихо, как только мог. После нескольких лет работы частным детективом, и еще большего количества лет, проведенных в борьбе с вампирами, я знал, что такое двигаться тихо. Я подкрался на расстояние тридцати футов от входа и заметил второго вампира до того, как он заметил меня. Он находился на том же месте, на котором его видели коббы Кифа.
Вампир стоял лицом к двери бистро, с жадностью следя за тем, что происходит внутри. Раздавались голоса и, несмотря на то, что я не смог разобрать отдельных слов я отчетливо услышал сухой, скрежещущий голос Друлинды, поющий «Только ты». Звуков боя слышно не было, что было плохо. Томас, несомненно, не позволил бы навредить никому из тех, кто находился внутри. Брат начал бы драку, и этот шум было бы сложно не услышать.
Второй мыслью, пришедшей мне в голову, было то, что это может быть и хороший знак. Если бы они убили его, то этому предшествовала бы огромная свалка. Было бы наивным предполагать, что Томас сдался без боя. Подумав мгновенье, я уверенно забраковал все другие варианты. Я слишком хорошо знал своего брата — случилось что-то другое.
Мой брат может состязаться палец в палец с вампиром Черной Коллегии, если ему это необходимо, но у всего есть своя цена. Последний раз, когда он сделал это, то почти погиб сам, и практически убил женщину, на которой питался, чтобы восстановиться и, которую любил. Сейчас вампиров было двое и, несмотря на то, что Томас был не самым худшим бойцом Белой Коллегии, он не вступит в драку, пока у него не появятся реальные шансы на победу. Он сделает то, что делает Белая Коллегия — притворится человеком и использует хитрость. Мои инстинкты говорили, что Томас выжидает, выбирая подходящий момент. Черт, он наверняка выжидает, пока я начну представление, чтобы вступить в игру.
Я посмотрел вниз и увидел мой подарок Томасу на день рожденья, который Молли уронила на тротуаре перед дверью. Он лежал, нетронутым, завернутый в красную и розовую бумагу, среди разлетевшихся осколков. Я широко улыбнулся.
Спустя, примерно, двадцать секунд я подкинул подарок над головой. Он пролетел по воздуху и приземлился неподалеку от входа в бистро. Голова вампира, стоявшего на страже, мгновенно повернулась. Он задумчиво склонил голову на один бок, уставившись на сверток. Затем медленно повернулся в мою сторону, оскалив зубы.
— Gravitus! — прокричал я, активизируя второе земляное заклятие.
И вновь все подпрыгнуло вверх, но на этот раз это было совсем не тихо. Круг нулевой гравитации охватил каждый магазин поблизости в галерее, посылая товары и полки, блюда и мебель, кассовые аппараты и манекены и бог знает, что еще, в небольшой полет, обреченный завершиться ударом о пол. Оглушающий грохот от падений разнесся по всему помещению галереи.
И снова, круг супергравитации расплющил вампира в коричневой униформе о пол, вот только я забыл об этажи над нами. Раздался визг раздираемого металла, и водопад обломков полетел от ближайшей колоны. Перекрытия вздрогнули от сильного удара. И все это обрушилось сверху на вампира.
За этим последовала секунда ошеломленного молчания, было слышно только падение вещей с прилавков и витрин. Повреждения в перекрытиях задели какие-то коммуникации, равномерный поток воды вперемешку с падающими предметами потек сверху на образовавшийся холмик из обломков.
Потом практически одновременно произошли два события.
Первое — мой брат вступил в действие. Передняя стенка бистро буквально взорвалась и вылетела наружу. Я увидел тело в форме охранника, пролетающее через зал к противоположной стене. Практически не теряя высоты его, буквально вмяло с ужасающей силой в металлическую решетку безопасности.
Второе — Друлинда издала жуткий вопль ярости. Это был кошмарный звук, отвратительный и скрипучий нечеловеческий голос, какой-то тонкий и в тоже время грубый. Потом раздался грохот в бистро. Парни и девушки начали кричать.
Теперь нельзя было терять ни секунды. Я побежал к вампиру, которого мой брат вышвырнул из бистро. Он отрикошетил от решетки и лежал на полу, пытаясь подняться. Я надеялся, что на то, чтобы отойти от удара, у него уйдет какое-то время, и я успею подобраться достаточно близко и сделать своё черное дело.
Не получилось.
Вампир поднялся на ноги, прежде чем я преодолел половину пути к нему. Его плечо было перекошено и смято от удара, одна рука болталась, как тряпичная. Этот инвалид повернулся ко мне безо всяких признаков дискомфорта из-за своего состояния. Он закричал полным бешенства голосом, слегка напоминающим человеческий, и бросился на меня.
Я отреагировал практически инстинктивно, подняв правую руку, и направив в вампира волю с призывом.
— Fuego!
Пламя вырвалось из моей ладони разъярённым торнадо. Бурлящий, фонтанирующий поток огня пронесся над покрытым плиткой полом огромным, расширяющимся конусом. Огненные брызги капали на пол и на металлические решетки. Пламя волной накатилось на вампира, устроив ему болезненное, внезапное самосожжение.
Но без боевого жезла, который помогает мне направлять удар, струя огня приняла форму широкого потока. Жар распределился по всей окружающей территории, вместо того, чтобы собраться тонким, разрушающим лучом. Несмотря на то, что униформа охранника на вампире вспыхнула как бумага, он не обратил на это внимания. Хотя я был уверен, что ему было чертовки больно. Такое бы заставило более старого, высушенного вампира вспыхнуть, как факел, но новичок был всё ещё слишком… сочный. Пламя не превратило его в уголек. Честно говоря, это только рассердило его.