Волк, с молотом в руках, пошёл давить врагов мощью своего оружия. Каждое его движение — точное, выверенное. Он не бросался вперёд, но от его удара никто не поднимался.
Наша группа стала живым прессом. Мы теснили оставшихся гоблинов, шаг за шагом отвоёвывая пространство. Всё, что не разрубалось топором, добивала магия. Всё, до чего не дотягивался мой меч, размазывалось молотом.
Наконец, последний гоблин — старший, если верить его кривой короне из костей — завизжал, пытаясь сбежать. Но сосулька Лары настигла его спину и пригвоздила к стене.
В пещере повисла тишина. Слышно было только тяжёлое дыхание каждого из нас.
Я осмотрел всех. Лёгкие раны, пара ушибов, немного крови. Лара, уставшая, всё же смогла зачитать заклинание исцеления и засияла мягким светом, унося остатки боли с нашей группы.
— Ларочка, ты просто невероятно сильна! — с восхищением воскликнула Элиза. — Что это вообще было⁈
— «Глубокая заморозка», — ответила Лара тихо, вытирая лоб. — Высшее заклинание магии льда, из тех, что мне доступны. Оно замораживает всю влагу в области действия… включая кровь. Но требует много времени, концентрации и маны.
Я подошёл к замороженным телам гоблинов, упавшим справа. Это было… зрелище. Будто кто-то заморозил зомби-желе. Кристаллизованные уродцы — синюшные, треснувшие, местами ломались от одного прикосновения. Их будто жидким азотом облили.
Я подошёл к одному из замёрзших гоблинов и слегка надавил ногой на его голову. Она рассыпалась, словно хрустальная.
— Фу, Алистар, не издевайся над трупами! — одёрнула меня Элиза.
— Это не издевательство, это научный эксперимент, — пробормотал я, разглядывая мясные осколки. — Ну что, ребята… передышка — и вперёд. Задание ещё не закончено, подземелье нужно зачистить полностью.
При обследовании руин мы наткнулись на множество небольших комнат и узких закутков, словно выдолбленных в стенах древнего комплекса. В каждом из них нас поджидали гоблины — то по одному, то по двое. Кто-то пытался спрятаться, кто-то нападал из засады. Но мы уже вошли в раж и быстро избавились от оставшихся уродцев. Несмотря на усталость, слаженность в бою у нас явно улучшилась.
Постепенно, зачистив все ответвления, мы добрались до единственного места, оставшегося необследованным — массивной двери, вмурованной в аккуратную каменную кладку. Она резко контрастировала с остальными участками пещеры: идеально подогнанные блоки кирпича словно вырастали прямо из необработанной природной стены. Было в этом что-то странное, неестественно целое среди разрушенного и заброшенного.
Мы втроём — я, Элиза и Волк — упёрлись в створки, используя всю мощь своих тел, но дверь не сдвинулась ни на йоту. Ни скрежета, ни щелчка, только глухое сопротивление, будто сам камень сказал: «Не пущу».
— Лара, а эти пещеры вообще кто-нибудь до нас исследовал? — спросил я, обернувшись к девушке.
— Только если местные жители. Как я говорила, эти руины были найдены недавно, и из-за постоянного напряжения между Зантарией и Астальоном госпожа Калиндра не могла позволить себе отправить полноценную экспедицию, — ответила Лара, глядя на древнюю кладку с не меньшим интересом, чем я.
— А в Палату Исследователей почему не обратились?
— Не знаю… — Лара едва заметно пожала плечами.
— Местные, похоже, просто собрали всё, что смогли унести, и оставили это «уютное гнездо» для наших зелёных друзей, — пробормотал я, разглядывая окрестности.
— Алистар, глянь сюда, — позвала меня Бекки.
Подойдя, я увидел, как она указывает на странную выемку в стене, рядом с дверью. На первый взгляд это выглядело как обычная трещина в кладке, но присмотревшись, я заметил, насколько аккуратно и ровно она выточена. Сквозь пыль и налёт времени можно было различить тонкий желоб, уходящий в сторону — след от механизма?
— Бекки, одолжишь молот? — попросил я.
— Только аккуратно, он у меня любимый, — хмыкнула она.
Вставив рукоять молота в выемку и надавив в сторону желоба, я на секунду почувствовал сопротивление… а потом щелчок. Затем последовал едва слышный треск — как будто ожил древний замок — и створки начали медленно расходиться, скрипя камнем о камень.
— Сами бы мы эту дверь не открыли, — подошёл Лудо и потрогал поверхность. — Это орихалк. Один из самых прочных металлов. И механизм тут непростой, явно работа наших предков.
Проём, открывшийся перед нами, вёл в темноту. Холодный, застоявшийся воздух потянулся из глубин, словно что-то долго спящее почувствовало движение на поверхности.
— Кому-то нужно остаться здесь, на случай, если дверь захлопнется, — заметил я, глядя на остальные фонари в нашей группе.