Разрываю конверт и разворачиваю лист бумаги. Читаю быстро:
«Серьга принадлежит ювелирному набору мастера Мейнота Энхока, к сожалению, его давно нет в живых. Набор состоит из колье, серёг и кольца. Но, по недавнему отчёту, одна из деталей украшения поступила позавчера по адресу Уил-Вит, двадцать четыре».
Перечитываю ещё несколько раз. Уил-Вит, адрес, куда я сегодня подвозил Ридвон.
Хмурюсь.
Мейнот Энхок… знаю это имя, известный мастер ювелирных изделий эпохи юности моего отца, и ещё долго славившийся у высшей знати.
— Болван! — рычу. — И что из этого всего полезного?!
Откинув конверт, я устало потираю переносицу. Зачем мне всё это вообще нужно? Нужно остановиться и не забивать голову лишним. «…Одна деталь украшения поступила позавчера по адресу Уил-Вит, двадцать четыре…»
Чёрт! Её же могут выкупить или перепродать!
Поднимаюсь с кресла, беру портмоне и призываю тьму, держа в голове место, куда хочу попасть. Шагаю в образовавшийся передо мной тёмный провал там, где должен стоять шкаф с книгами.
Привычно испытываю лёгкое давление и последующее головокружение, которое так же быстро проходит, как и появляется.
Теперь я стою в центре ювелирного салона, немного меньше магазина Кьерса. С небольшой витриной для драгоценностей с зеркальными стенками, ярко подсвеченной магическим мерцающим светом, который только подчеркивает особенности каждого ювелирного украшения, что в ней находится. За прилавком никого нет.
— Что за?!.. — возглас продавца, который только закрывал изнутри свой прилавок на ночь, режет слух. — Кто вы такой?! Как вы тут оказались? Я сейчас вызову охрану! — бьёт тревогу ошарашенный продавец.
Привычно раскрываю бумажник и показываю удостоверение. Мужчина неуверенно приближается, щурит глаза, с опаской рассматривая документ.
— Прост-тите, господин, к вашим услугам, господин, — тушуется он.
— Позавчера к вам поступила ювелирная деталь из коллекции Мейнота Энхока.
Продавец округляет глаза. Стискиваю челюсти и вытаскиваю из бумажника десять купюр.
— Я бы хотел её приобрести.
Глаза продавца округляются ещё шире, челюсть отвисает.
— Да-да, конечно, господин, — срывается с места и бежит к прилавку.
— Очень редкая вещь, для коллекции она безупречна.
— Кто приходил её сдавать? — задаю главный вопрос.
— Молодая женщина, господин. Имени своего не сказала.
Ювелир кладёт на бархатную подставку серьгу. Я смотрю на неё и вспоминаю, что на девочке было колье, а это значит… Губы сами собой растягиваются в хищной улыбке, поднимаю взгляд на ювелира и кладу деньги на стол. Глаза того вспыхивают жадным огнём, он торопливо берётся упаковывать украшение.
Всё сходится: это она, та самая незнакомка. Мысль об этом дразнит и пьянит.
Я закрываю глаза и пытаюсь собраться.
— Как она выглядела?
— Как и все леди, господин, утончённая и ухоженная.
Сжимаю кулаки, собирая терпение.
— Какого цвета у неё глаза?
— Глаза? Глаза… кажется, голубые или карие, не помню точно, господин, но эта леди очень милая.
Болван, под это описание подходит каждая.
— Она была одна?
— Да, совершенно одна.
— Высокого роста?
— Роста, да. Да, господин, точно высокого. Вот, пожалуйста, господин, — протягивает мне футляр.
— Советую тебе вспомнить её подробно, — предупреждаю его, пронизывая взглядом.
Довольная улыбка на его лице блекнет.
Беру футляр и ухожу, ступаю в тёмный провал тьмы, оставив позади изумлённого продавца. Шагаю в полумрак своего кабинета, беру второй футляр со стола. Открываю, извлекая серьгу, присоединяя и вторую, они сверкают и горят при свете лампы. Я улыбаюсь. Всё сходится, леди Ридвон заложила драгоценность в ювелирную лавку поблизости от гостиницы, где остановилась. К тому же её поступок вполне оправдан — в деньгах она нуждается. Но скудное описание внешности не даёт полной уверенности. А что, если это просто совпадение? Тогда что это за женщина, которая приходила в лавку?
Чёрт. Сжимаю в кулаке украшение и смотрю на своё отражение в окне.
Зачем тебе это, Фоэрт, зачем? Нужно бы тебе остановиться. Ты заходишь слишком далеко. Стою ещё несколько секунд, борясь с собственными противоречивыми чувствами, разворачиваюсь и покидаю кабинет. Отправляюсь в свою комнату.
Утро было сумбурным: давно я не завтракал дома, разве только обходился чашкой чая. Госпожа Кан была неумолима, и утренний стол оказался полноценным и довольно сытный, на работу я конечно опаздывал.
Надевая у входа пиджак, прихватываю прессу, которую вчера оставил на комоде. Утро радует безоблачным небом, но сырость на дорогах делает воздух холодным и промозглым.