– Думаешь, поломка так надолго? – заметил, ногой подтягивая ещё один ящик.
Эдвард плечами пожал, Он находился ближе к концу конвейерной ленты, он не знал ничего ни про какую поломку.
– Что там случилось такое, знаешь?
– Барабан заклинило, вроде. Да-а, такое часто бывает. Сейчас пока расчистят, может, и с час просидеть придётся, а может, и десять минут... По-разному бывает. Да тут и обед скоро, меньше часа осталось.
Не так давно Эдвард думал, как их будут кормить, но сейчас почему-то не решился спросить у Смитли о такой мелочи, просто промолчал.
Какое-то время они оба сидели в молчании, а потом Эдвард всё же спросил:
– Как рука? Уже и работать разрешили?
– А-а, – Смитли отмахнулся небрежно. – Курс антистацина прокололи, а после него хоть без перчаток можно рыться. А повязку, видишь, велели не снимать пока... – Он тоже стянул перчатку, повертел туда-сюда рукой, перевязанной эластичным бинтом.
– Антистацин – это, конечно, хорошо, но и сюда, без полного заживления... – Эдвард с сомнением головой мотнул. А с виду этот доктор Бушем показался вполне компетентным, тем более, для такого заведения, как тюрьма.
– Да я сам попросился, – сообщил с коротким смешком Смитли, и Эдвард в ответ удивлённо бровями повёл. – Что толку без дела сидеть? Так хоть день быстрее пройдёт, да и дураков тут всяких меньше... Да, и кормёжка получше. Да и... – не договорил, замялся, будто сомневался ещё, стоит ли так доверяться Эдварду. И не удержался, похвастался: – Вот, видишь, какую я себе штучку высмотрел! – Смитли выдернул из-под фартука, из-за пазухи какую-то гнутую ржавую железку. Поглядеть не дал, тут же обратно спрятал.
– И куда она? – невольно разочаровался Эдвард.
– Я из неё отмычку сделаю! От наручников самое оно то. – Смитли снова хохотнул, но теперь довольным смешком, нетерпеливо головой водил на худой жилистой шее.
– Бежать, что ли?
Прямота неожиданного вопроса заставила его как-то странно сжаться, сникнуть плечами, втянуть опасливо голову.
– Ну-у, зачем так сразу?.. – протянул, опуская глаза. – Куда отсюда сбежишь-то? Море кругом, куда ни глянь.
– А зачем тогда? – Эдвард подбородком дёрнул, указывая Смитли на грудь, туда, где он под одеждой спрятал свою железку.
– Не себе, так продам, мало ли... Или обменяю на что-нибудь ценное. Артурс наш, бывает, в карцере с браслетиками держать приказывает... И два дня, и три... Тогда за эту железячку и сотню запросить не грех...
– В карцер – в наручниках?! – удивлённо присвистнул Эдвард. – А смысл? Ведь не сбежишь...
– Вот, не дай Бог, сам попробуешь, каково это, поймёшь, какой смысл... – Смитли как будто обиделся, что слова его на веру не приняли сразу. Поднялся уходить.
– Ладно, к себе пойду, а то мало ли что...
Смитли отошёл, и барабан почти сразу снова с грохотом заработал, а Эдвард, откидывая пожухлые, выцветшие пакеты от сладких палочек «Квитти» и от сока, продолжал обдумывать всё, что услышал.
Вообще-то ему бы и самому не мешало обзавестись какой-нибудь железкой. Для защиты. От таких, как шайка Стью. Чтоб не повторилось того, что было в душе. Чтоб не привязывались всякие Стоуны или Стэны, будь они все неладны.
Подходящая железка подвернулась почти сразу: плоский, достаточно длинный кусок никелированной стали. Его можно отточить с одного края, там, где место слома, хотя в условиях тюрьмы сделать это будет непросто. Зато сама сталь и в морской воде почти не пострадала от ржавчины. Такой заточке износу не будет.
Обтирая находку о фартук на груди, забыв обо всём остальном, Эдвард стянул пониже маску респиратора. Мимо проносились слипшиеся сырые куски водорослей, вымазанные тиной картонные и пластиковые обломки. Но Эдвард в эту минуту мог думать лишь об одном: куда спрятать железку? На выходе, скорее всего, будут обыскивать, возможно, даже «просвечивать» машинкой. Как тогда быть? Как вынести незаметно свою добычу?
Он так и не успел ничего придумать, ему попросту не дали. Кто-то вдруг навалился сзади, заламывая руку за спину. Чья-то широкая потная ладонь зажала рот. Эдвард и понять ничего не успел, а его уже поволокли к стеллажу с коробками в самом конце зала.