Все дома, которые вы видели в журналах «Хелло!» и «ОК!», выглядят довольно однообразно. Там всюду столики, на которые ничего нельзя класть, и подушечки, на которые боязно сесть. Думаю, это непременное условие, когда приходят фотографировать жилище звезды.
— Алло! Слушайте, нам тут надо кое-что уточнить. У вас есть здоровенные толстенные желтые занавески?
— Есть, конечно.
— Ну и отлично. Извините, что потревожили. Береженого бог бережет.
Мой дом для этого совершенно не годился, и все же, когда люди из «ОК!» наконец-то со мной созвонились и спросили, как насчет фоторепортажа, я не устоял. «Конечно, буду рад!» — ответил я. Ничего не смог с собой поделать, это же дико лестно, когда предлагают такое. Еще одна ступенька по лестнице шоу-бизнеса, еще одна медаль в войне с анонимностью. Я знал, что у меня нет жилья, которое можно показать, но внутренний голос прошептал: «Давай не будем бояться моста, пока мы на него не ступили». Зато другой голос завопил в панике: «Нет никакого моста, идиот! НЕТ НИКАКОГО МОСТА, моста через эту пропасть нет! Это просто шаг с обрыва навстречу смерти!»
Единственный выход — показать чужой дом. Если меня вызывают на допрос в полицию славы, то мой единственный шанс — дать фальшивый адрес. Я знал прекрасное место: моим родителям оставляли ключи от своей лондонской квартиры соседи-корейцы, часто уезжавшие за границу. Как-то раз я там побывал с мамой, когда она ходила поливать их цветочки. Мама вечно повторяет, что это идеальный дом. В самом деле, квартира смахивала на жилище звезды. В подсвеченных нишах аккуратно размещены дорогие безделушки, вокруг джакузи заботливо расставлены полные бутылки лосьонов и масла для ванны. У этих людей на каждой полочке стояло только по одному предмету! Рядом с такими изящными вещами не имели права соседствовать книги в потрепанных обложках, стопки видеокассет или треснутые коробки из-под лазерных дисков.
Почему бы этому дому не стать моим лондонским пристанищем в глазах широкой общественности? Вероятность того, что корейская чета купит журнал «ОК!», практически равна нулю. Операция будет совсем простая. Я назначу фотографу очень конкретное время, буду там его ждать, позволю сделать несколько снимков, а через полчаса отправлю восвояси. И порядок. А когда дело будет сделано, возможно, придется признаться во всем маме и папе и убедить их держать язык за зубами, зато вполне логично, что «один из лучших новых юмористов Великобритании» («Дейли телеграф»), «самая стремительно взлетающая звезда на небосклоне эстрады» (журнал «Досуг») имеет такую роскошную квартиру в Западном Лондоне.
Договоренность была достигнута, и тихим утром в среду я проник в чужую квартиру и ввел код, чтобы отключить сигнализацию. Приходя сюда с мамой, я чувствовал себя в полном ладу с законом, теперь же был нарушителем, вором, который намерен присвоить образ жизни корейской четы. Я достал из холодильника пакет молока, чтобы уверенно предложить гостю чашку чая, и выложил на кофейный столик пару свежих газет и потертую брошюрку «Морковь: как один корнеплод изменил мировую историю».
Потом сел на диван и откинулся на спинку. «Н-да, тут поначалу было три комнаты, но мой архитектор сделал из них просто чудо». Я скрестил ноги и задумчиво подпер подбородок рукой. «Н-да, помню, раньше в этом здании был старый часовой заводик, какая жалость, что в столице уже не осталось настоящего производства». Тут заверещал звонок, и я подскочил в ужасе.
— Эй, заходите же! — сказал я в домофон и, нажав кнопку, отпер входную дверь, после чего посмотрелся в зеркало. Небрежность, разношенные удобные вещи, над этим образом я сто лет работал.
Наверное, если бы я хоть немного подумал, то догадался бы, что профессиональный фотограф вряд ли явится с одним фотоаппаратом. Его прибытие напоминало высадку союзных войск на линии третьего фронта. Фотограф и его юный ассистент принялись затаскивать в дом металлические ящики, штативы, треноги, здоровенный белый зонтик, кабели, серебристый круглый отражатель, потом опять металлические ящики. Я испугался, что покуда они все это распакуют, месяц пролетит, владельцы квартиры вернутся из Нью-Йорка и увидят, как я развалился на их двуспальной кровати, а надо мной склонился большой волосатый детина с фотоаппаратом.