Читать онлайн "Это время" - Рождественский Роберт Иванович - RuLit

Я писал и пишу по заказу. По заказу дождей и снегов. И дороги, бегущей к закату, и висящих над ней облаков. Я пишу по заказу осенних черных гнезд и нахохленных птиц. И распахнутых настежь газетных обжигающих руки страниц!

По заказу и часа, и мига. Боли в сердце. Дрожанья струны. По заказу орущего мира и смертельной его тишины. И нежданно ожившей строки на пределе последнего круга. И бездонной щемящей тоски позвонившего за полночь друга. Гула памяти. Скрипа дверей… Я писал и пишу по заказу горьковатой улыбки твоей, не разгаданной мною ни разу…

Лишь бы день над землею не гас. Лишь бы колос под небом качался. Только б он не кончался — заказ. Лишь бы этот заказ не кончался.

Достопочтенное ретро, благо ты или зло? Вздохом какого ветра к нам тебя занесло? Что за изгибы моды? Время сошло с ума: бабушкины комоды в блочные лезут дома! Вещи нездешней формы, люстры, шкатулки, бра. Медные прателефоны, чайники — тоже «пра». Сотни диковин разных, полупонятный быт. Вновь граммофонный раструб нам про любовь хрипит…

Это, конечно, потеха, это — игра, но за ней слышу я долгое эхо неких спокойных дней. Несуетливых, нескорых, выдержанных, как вино… Ищут люди опору в том, что было давно. Там, где проблемы мельче (если бы так всегда!). Там, где машин — поменьше, где подлинней — года. Там, где они не мелькают, там, где светло и тепло… Прошлое успокаивает .. ' тем, что оно прошло. Тем, что оно смиренно…

За частоколом вех достопочтенным ретро станет и этот век. Этот — шальной, подробный, загнанный, будто конь, атомный, электронный или еще какой!.. …Кто-нибудь — между прочим — скажет о наших годах: «Все тогда было проще… Господи, нам бы так!..»

Укоры друзей и семьи забудьте, в расчет не берите! И все неудачи свои вы сразу на время валите. Пусть вас не тревожит ничто. Зарывшись в уютную вату, кричите, что время — не то! Твердите: оно виновато!.. Минуты, недели, года пускай отвечают, покуда бегут неизвестно куда. Летят непонятно откуда. И если вам в полдень темно, и если на празднике — горько, валите на время! Оно все выдержит,— вон его сколько! Пускай отвечает сполна,— за что? — это, в общем, не важно. Хотя бы за то, что жена соседская лучше, чем ваша! За то, что судьбы не связать. За то, что вам тускло и тошно. За то, что… за то, что…

За то что вам нечего людям сказать.

Это — конкурс, конкурс, конкурс, — умиленье и восторг. Невелик солист, а голос у него — почти гудок! Отгудел и сел на место… Новый гений рвется в бой! Он сражается с оркестром, с публикою, сам с собой. Он поет и бьет в ладошки… У певицы — свой резон. Ведь не зря на ней одежка с декольте на шесть персон…

Покорители эстрады, долговязые птенцы, неизвестные таланты, незнакомые певцы. Это — конкурс, конкурс, конкурс… По оркестру пот течет. Простодушие и корысть. Озаренье и расчет. Суета. Дыханье зноя. И заламыванье рук…

И всегдашнее, сквозное ожидание: а вдруг!..

Все говорят: «Его талант — от бога!..» А ежели — от черта? Что тогда?..

Выстраиваясь медленно в эпоху, ни шатко и ни валко шли года. И жил талант. Больной. Нелепый. Хмурый. Всего Гомера знавший назубок… Его считал своею креатурой тогда еще существовавший бог. Бог находил, что слог его прекрасен, что на земле таких — наперечет!.. Но с богом был, конечно, не согласен тогда еще не отмененный черт.

Таланту черт шептал: «Опомнись, бездарь! Кому теперь стихи твои нужны?! Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне! Расслабься! Не отягощай вины…» И шел талант в кабак.

И — расслаблялся. Он пил всерьез! Он вдохновенно пил! Так пил, что черт глядел и умилялся: талант себя талантливо губил!..

Бог тоже не дремал! В каморке утлой, где — стол, перо и пузырек чернил, бог возникал раскаяньем наутро, загадочными строчками дразнил… Вставал талант, почесываясь сонно. Утерянную личность обретал. И банка огуречного рассола была ему нужнее, чем нектар… Небритый. С пересохшими губами. Упрямо ждал он часа своего…