– Это не ваша вина, – сказала она твердо. – Иногда так случается, что одного или нескольких детей… в общем, обращаются с ними не очень хорошо. Но это совсем не вина ребенка, а только его родителей, которые так себя ведут.
Егор резко развернулся.
– Правда?
Домработница улыбнулась и кивнула.
– Правда. Ваш отец очень хотел, чтобы вы родились, однако вы все никак не хотели приходить в эту семью. А когда появились – стали главным сокровищем дома. К сожалению, он редко бывает дома и не может показать вам всю свою любовь… Я расскажу вам по секрету: старшие братья ревнуют сильно. Раньше они были единственными во всем, а теперь – нет.
– А мама? – спросил Егор.
– А мама… – женщина отвела взгляд. – Она просто пытается поддержать ваших братьев.
– Но я тоже хочу поддержки.
– Дело в том, что у нее самой поддержки очень мало. Она может отдать ее либо только вам, либо вашим братьям. Она решила, что лучше помочь двум сыновьям, чем одному. А с вами осталась поддержка отца. Вы в равных условиях.
Нет, не в равных. Много позже Егор поймет, что поддержка отца равна могуществу, которого нет и никогда не будет у братьев. Но тогда, будучи маленьким мальчиком, он поверил объяснениям домработницы. Мол, все по-честному, поровну.
Однако ответ его не удовлетворил.
В ту роковую ночь Егор впервые познал истинный страх. Вопреки словам братьев, вдохновляющая сила жизни, которую он едва не потерял, пробрала до костей. Унижение резануло по помыслам, отравив невинность мыслей.
Жажда мести и обладания всецелым вниманием матери расцвела в юном сердце.
Глава 3
Егор стал иначе наблюдать за своей родней. Не с позиции обделенного ребенка, а с позиции захватчика.
Теперь Егор подмечал не реакции, а действия. Потребовалось время, чтобы вывести нужную формулу. Эта формула стала ключом к разгадке такого разного отношения матери к своим сыновьям.
Дело оказалось в пресловутых эмоциях. Братья овладели умением улыбаться именно тогда, когда это требовалось. И смущаться. И шутить. Шуток из ртов лилось – не счесть. Между собой, с родителями, многочисленными друзьями, что бывали у них дома.
Егор сидел у зеркала, рассматривая собственное лицо, уже сейчас невероятно похожее на отцовское. Приподнял уголки губ в улыбке. Сверкнул блесной аккуратного ряда зубов. Прищурился. Вскинул брови. Похоже, и вместе с тем – совсем не то.
Он тренировался дома часто.
Домработница, та самая, молодая, застала Егора однажды за этим.
– Что вы делаете? – спросила она с искренним любопытством в голосе.
– Учусь быть примерным сыном. Как старшие братья.
– Похвальное рвение.
– Но у меня ничего не получается.
– Что кажется трудным?
Егор тогда не задавался вопросом, почему вокруг все работники такие отзывчивые. Он жил в этом с рождения, привык, что им всегда было до него дело.
– Я не понимаю… – он замолчал, подбирая слова. – …как братья это используют.
Домработница подошла ближе.
– Они просто подбирают нужный момент. Вы так долго изучали эмоции людей, хорошо научились их отличать. Теперь пришло время им подражать и вовремя использовать.
– Подражать? Использовать?
– Да. Посмотрите на мое лицо.
Егор перевел на нее взгляд. Всмотрелся.
– Я все еще не понимаю.
Она терпеливо спросила:
– Какая сейчас на моем лице эмоция?
Егор прищурился.
– Ты меня подбадриваешь.
– Верно. В таких случаях лучше чуть улыбнуться. Попробуйте. Да, вот так.
Егор придирчиво глянул в зеркало.
– Мне не нравится. У братьев получается лучше.
– Они старше и долго тренировались, – она улыбнулась. – Я помогу вам. – Помолчав, добавила: – Ваши братья – хорошие соперники. Научитесь побеждать их и весь мир ляжет к вашим ногам.