— Чего вы боитесь больше всего на свете?
— Парикмахеров.
Мои волосы остригли так коротко, что я подумала сбрить их совсем и написать на голой голове жирным фломастером: «волосы». Я жду каких-то людей, которые должны заехать за мной на машине, потом посадить в свой частный маленький самолет и улететь в Саус Хамптон к моим друзьям.
Всем правит широко загримированная женщина, при ней находится ее подруга, дочка — девочка лет тринадцати — и небольшой, но крепкий младенец. Разговор явно не клеится, они мне назвали свои имена, которые я тут же и забыла, впрочем, и мое вылетело у них в окно с пустой пачкой от сигарет. Наконец «подруга» с радостно булькающим младенцем не выдерживает и спрашивает меня, кто я и чем занимаюсь. В который раз я повторяю, что я — русская модель. Она смотрит на меня с небольшим презрением и начинает рассказывать про другую русскую модель, потрясающую девочку, с которой они познакомились несколько месяцев назад на одном очень интересном шоу и которая пригласила их потом к себе на грандиозное парти.
— Этого не может быть, — отвечаю я ей, — так как я — первая русская модель в Нью-Йорке, и никакой другой русской модели здесь быть не может. Женщина и подруга от такой самоуверенности начинают злиться.
— Что значит «не может быть»? Она — есть, и мы были у нее в гостях, ее студия находилась на пятьдесят восьмой авеню, между Легсингтон и Парк-авеню. Тут уж начинаю злиться я и говорю, что именно в этом месте находится моя студия, и никаких русских моделей кроме меня там нет.