Я закивала головой, сглатывая подступивший к горлу ком. Тревога за Моргана и друзей питала и не давала окончательно провалиться в вечный сон. «Пусть он проснется и успеет спастись, пусть Сарлина и Михаил наконец-то успеют и помогут. Пусть все наконец-то закончится…»
— Твое человеческое тело уже начало остывать и смерть не обратить вспять. Сердце сделало свой последний удар. – она приблизилась ко мне, поря над бездонной пропастью. – А значит пришел твой час вернуть все на круги своя.
— Пока что вы говорите каким-то обрывками. Я не понимаю, о чем речь.
— Ты нарушила порядок, изменив свою сущность на человеческую и теперь должна вернуться к своей истинной ипостаси.
«Только не перерождение! Я хочу хоть немного отдохнуть!»
— На том свете отдохнешь, - весело проговорила Судьба, постепенно пропадая из виду.
И в след за ней раздался убаюкивающий шепот, тянущий в глубины пропасти, из которой уже не выбраться.
— Ронна - свет, Аннор – тьма. Две противоположности притянулись и стали одним целом, чтобы защитить то, что было дорого и давно предначертано богами.
Покорная, жалобная мелодия лилась вслед за этим шепотом, собираясь в единой мотив. До той тьмы, в которой я тонула, долетали лишь отрывки, бегло брошенные слова. Но с каждой нотой, становясь решительней, сильней, мотив приобретал целостность.
Две половины целого создания.
Две половины целой пустоты.
Они воздействуют на наше подсознание,
И как и мы, не видят слепоты.
Как тьма является частицей света,
Так и добро - частица зла.
Как пустота, и есть планета,
Так и вселенная связала нам глаза.
Мы верим в Бога, а Бог есть Сатана,
Мы верим в жизнь, а жизнь - есть исцеление.
Так свет - всего лишь темнота,
А каждый час - забытое мгновенье.
Играя роли, созданные нами,
Не видим жизни за пределами границ.
Мы верим в то, что видим лишь глазами,
Не позволяя видеть наших лиц.
Эпилог
Меня не было на похоронах. Я не видела, как тела погружали в гробы и засыпали землей. Моя душа вместе с ядром покрылись глубокими трещинами, которые невозможно было исцелить обычным лекарством. Я думала, что если увижу бледные тела семьи, людей, которых любила больше жизни, то просто не выдержу и на том же самом месте попрощаюсь с жизнью.
Силы больше не пополнялись. Энергия, позволяющая мне использовать магию, подпитывавшая жизнь и поддерживающая долголетие не накапливалась и просто утекала сквозь трещины в ядре. С каждым днем мне становилось только хуже и даже самый прославленный лекарь – Юрго, не мог мне помочь, разводя руками.
— Процесс разрушения уже запущен, - сказал он, после очередного визита в мою спальню, из которой я не выходила с тех пор, как все произошло. Северное крыло стало пристанищем, а в родительский дом более не заходила. – Чудо, что госпожа во время заклинания не умерла.
— Умерла не сразу, зато теперь будет мучиться бог знает сколько. – Вильям старался держать себя в рука, но желваки были напряжены и ходили ходуном.
— Тут вы правы. К сожалению, еще нет такого лекарства, которое помогло бы залечить внутреннее ядро мага.
— Может быть существуют артефакты или какие-то легенды о целебных водах? – Вильям не унимался. – Покойная королева рассказывала, что все маги нашего мира берут свое начало из первородного источника. Тогда мне казалось бредом, а сейчас готов поверить даже в это.
Я же бесстрастно смотрела в окно за котором во всю сияло теплое солнце, без единой тучки. Радости больше не приносило.
— Ваше высочество, вы же прекрасно понимаете, что легенды на то и легенды, которым нет подтверждений. Их рассказывают детям перед сном – не более. Вы можете в пустую потратить драгоценное время Госпожи Лилиан. В ее ситуации даже просто дышать уже вызывает нестерпимую боль.
Вильям о чем-то глубоко задумался, и опустив руки, часто закивал в подтверждение очередной мысли, которую он не озвучил, попрощался со мной и удалился.
Юрго еще какое-то время проверял мое состояние и молча удалился. Слов уже не хватало, а взгляды полные жалости начинали бесить.
Спустя неделю у меня начал появляться аппетит, а вскоре и вовсе начала вбираться на короткие прогулки, из ненавистной комнаты, в которой пыталась сама себя запереть.
В очередной из дней, горничные надели на меня нежно голубое платье и по приказу короля отвели в его кабинет.