- Йуху, - весело кричала Ру, раскинув руки когда мы пролетали над остолбеневшими торговцами, - теперь я тоже могу летать!!
Здорово. Что тут ещё скажешь. Я чертовски рад был за неё, и вполне бы мог покричать вместе с ней от восторга, но неумолимо тикающий таймер, ненавязчиво появляющийся на периферии зрения, заставлял задумываться. И таймер был не самой большой проблемой. Проблемой были стремительно утекающие силы, а это уже было совсем нехорошо. Незаметно заглотив с десяток зельев, я приостановил скорость отсчета, но не избавился от отравления. Блин. Знал что у многих женщин яд вырабатывается сам собой, порой в жутких количествах, но чтобы настолько буквально, такое было со мной впервые. Если убрать из мыслей вариант Ру, с моими «родственниками», то был ещё один, и даже с шансом, но столь мизерным что особо я на него и не рассчитывал.
- Ру, - сквозь шум встречного ветра выкрикнул я, - выскочим на площадь, езжай к храму.
Сам я, по сути был ярым безбожником, в том смысле, что под мой билд не было никакого бога с подходящей специализацией. А если точнее, то это я скорее был слишком брезглив, чтобы связываться с теми, кто мог меня усилить в моей ипостаси ассасина. Но нормальные игроки этим совсем не брезговали и дарили подношения приглянувшимся небожителям, порой получая неслабые бусты. А уж хилы и паладины были практически завсегдатаями данных мест.
Вот к одному из этих высших сущностей я и подумал обратиться с этой проблемой, особо ни на что не рассчитывая. Даже если не получится, то хуже-то точно не будет, а времени немного потеряю.
Разрабы особо не заморачивались с этим богом, история его была банальна, имя ещё банальнее. Асклепий, бог врачевания, и как ни странно покровитель нищих. Хотя что тут странного, если посудить, нищие чаще болеют, а за неимением средств на лекарства молятся, а значит дают силу богу.
По-хорошему, с его популярностью, он должен был быть бы одним из богов главного пантеона, но нет. Асклепий прозябал даже не на вторых ролях, а вообще нигде не отметился, не участвовал и вел себя как и положено врачу, не разбирая где добро и зло, для него были важны другие категории, здоровый и больной.
Пегас как дорогой лимузин подвез нас к храму и, сделав пару изящных пируэтов в воздухе, опустился на мощёную площадь под восхищённые возгласы игроков столпившихся у входа.
- Ру, догоняй, - пока не закончились действия зелий я соскочил с Пегаса и бросился в храм.
Снеся с ног попытавшегося заступить мне дорогу священника, я вбежал в главный зал, усеянный десятками статуй и алтарей перед ними. Описывать можно было долго, да и как описать подобное? Наверно только одно слово и подойдет – «Величественно». Божественно точно не подходит, уж мне ли не знать, что у богов довольно аляповатый вкус, ориентированный на роскошь.
Добежав до нужной мне статуи с незамысловатым столиком перед ней, я преклонил колено и замер. А что дальше-то? Молитв я не знал. Не было нужды в этом раньше. Да и просьба была не совсем стандартная. Да уж, незадача.
Я всё ещё обдумывая что сказать, поднял голову и чертыхнулся. Опять он! Да сколько можно-то? На меня, с добродушной улыбкой на губах высеченной в белоснежном мраморе, смотрел мужчина среднего роста, чуть полноватый, с тоненькими усиками и лёгкими залысинами на кудрявой голове. Ничего особенного, если не считать того, что это нихрена не Асклепий, хотя алтарь стопроцентно его. А мой новообретенный отец, только в своем истинном обличии, которое я помнил очень хорошо. Что только в нем мама нашла, ума не приложу.
- А ничего такой, импозантный мужчина, - раздался голос Ру, догнавшей меня в храме. И я чуть не зарычал от злости. И она туда же?!
- На тебя, кстати, похож, - присмотрелась она, - в общих чертах.
Тут уже захотелось разбить статую вдребезги. Я поднялся с колена и угрюмо бросил:
- Идём отсюда, зря только время теряем.
Но разве Ру меня так просто послушает? Да три раза «ха»! Она подошла к статуе и преклонив колено сказала:
- Я прошу тебя, исцели страждущего, помоги избавиться от хвори, пусть познает твою милость.
«Только не это, уж без его милости я точно обойдусь».
Ру достала из инвентаря свою супер гаубицу, что называлась по чьему-то неразумению арбалетом и положила на стол для подношений. Жаль, что я не успел её остановить. Обошлись бы и без его помощи. Вот только ни он, ни она так не думали. Статуя осветилась ярким светом и арбалет пропал, оставив после себя серебристую чашу наполненную какой-то переливающейся всеми цветами радуги жидкостью.