Услышав «комплимент», северянин самодовольно усмехнулся, однако продолжать тему личной гигиены не стал. Вместо привычных многословных рассуждений о пути, воинской судьбе и прочих безусловно важных, но не очень актуальных вещах, он решил добавить своим требованиями немного конкретики.
— У нас был уговор, — сообщил Фольки. — Ты должен мне серебро за всё то время, что я торчал в этом проклятом лесу. Много серебра!
По моим губам скользнула улыбка. Северянин в своём репертуаре. Единственное, что его интересовало — это деньги.
— Уговор был, — согласился я. — Но только «торчание» в лесу в него не входило. Служба — да, а отдых на природе — точно нет.
Фольки, выпучив глаза, несколько раз открыл и закрыл рот. Он был не в состоянии произнести ни звука — настолько сильно его поразили эти слова.
Никакой проблемы в том, чтобы отдать моему ароматному другу причитавшееся ему жалование, на самом деле не было. Однако делать этого я не собирался. По крайней мере, пока.
Мне требовалось слегка «раскачать» Фольки, чтобы убедиться в его лояльности. И самый простой способ — это ударить по кошельку жадного до серебра северянина. Провокация не сильно изощрённая, конечно, но против алчных людей действует безотказно. Проверено не один десяток раз.
— Отдых? — Фольки, наконец, сумел справиться с собой и снова обрёл дар речи. — Не знаю, каких размеров камень должен был упасть на твою непутёвую голову, чтобы ты посчитал всё это отдыхом!
Он махнул рукой в сторону — туда, где в полумраке виднелись очертания шалашей и навесов. Лагерь, обустроенный северянином, не впечатлял размерами, однако, справедливости ради, за столь короткий срок организовать что-то более монументальное было попросту невозможно.
— Я колупался в земле, словно крестьянин! — продолжил возмущаться Фольки. — Я рубил деревья, спал на траве и укрывался листвой! Да я все руки стёр, пока выполнял твоё поручение, а ты говоришь — отдых!
Он вытянул ладони, чтобы продемонстрировать чудовищные «увечья», полученные в ходе несения службы. Я молча посмотрел на едва заметные под сантиметровым слоем грязи мозоли и пожал плечами. Это стало последней каплей.
Фольки покраснел. Причём покраснел так сильно, что это было заметно даже в окружавшем нас полумраке.
— Люди севера чтят уговор, — рыкнул он, сбросив с плеча копьё. — Но они не терпят обмана!
По мышцам пробежалась горячая волна. Я отступил на шаг и немного сместился вправо — так, чтобы мы с морфаном не мешали друг другу. Ситуация накалилась, но «тушить» её пока рано — сперва нужно понаблюдать за тем, как будут вести себя все участники «пожара».
Быстрый взгляд скользнул по застывшей неподалёку толпе. Люди с интересом наблюдали за нашей с Фольки беседой, однако вмешиваться в неё никто не спешил. Это радовало.
— Люди севера чтят уговор! — повторил Фольки, поудобнее перехватив копьё. — Но всему есть предел!
Я буквально кожей чувствовал, как напрягся Дру-уг. Пусть обожжённый деревянный наконечник вряд ли сможет пробить кольчугу, но его вполне хватит, чтобы организовать мне инвалидность. Выбив глаз, например… Не самая радужная перспектива.
— Осторожнее, — негромко произнёс я, пристально глядя на красного от злости северянина. — Прежде чем сделать глупость, подумай…
— Люди севера чтят уговор! — в третий раз произнёс Фольки, не обратив никакого внимания на мои слова. — Но если нет серебра, то нет уговора, а если нет уговора, то нет и людей севера. Таков путь!
Фольки явно сказал всё, что хотел. И раз время разговоров закончилось, значит, пришло время действовать.
Я перенёс вес тела на правую ногу, чтобы уйти с линии атаки, однако эта предосторожность оказалась излишней. Северянин не собирался драться. Он лишь встопорщил косматую бороду, гордо вздёрнув подбородок, и швырнул копьё мне под ноги. Видимо, этот жест, по его понятиям, заменял собой заявление об увольнении.
Можно сказать, что второй, и теперь уже последний, экзамен Фольки сдал на «отлично». Он не стал использовать силу в ответ на несправедливость, хотя численное преимущество было на его стороне, а повёл себя так, как положено настоящему воину. Благоразумно и не забыв о собственном достоинстве.
А значит, ему по-прежнему можно доверять.
Выждав секунду, Фольки резко развернулся, намереваясь уйти по-английски, не утруждая себя долгими и ненужными прощаниями. Однако, сделав всего шаг, он замер на месте как вкопанный. Причиной столь резкой — если не сказать экстренной — остановки стала всего одна моя фраза.
Одна, но весьма многообещающая. По крайней мере, для падкого до денег северянина.