Усач остановился напротив строя. Я сразу спрыгнул на мостовую, прихватив с собой трезубец. И для солидности, и на тот случай, если что-то пойдёт не так. Отмахиваться от толпы трёхметровой «палкой» куда сподручнее, чем коротким мечом.
Шаг лёгкий, уверенный. Денёк, как обычно, выдался непростой, но показывать усталость нельзя. Командир должен быть всегда бодр и свеж — особенно перед новоприбывшими. А таких, судя по незнакомым лицам, здесь было больше половины.
Марк, шагнув мне навстречу, поднял над головой меч. Огни фонарей отразились от полированной до блеска стали — казалось, будто клинок объяли языки пламени. Красивое зрелище, ничего не скажешь.
Я слегка замедлил шаг, не желая слишком сильно сокращать дистанцию, но мои опасения оказались напрасны. Эта была не попытка напасть, а всего лишь сигнал — спустя мгновение, бойцы молча повторили жест Марка. Вверх устремились короткие копья, какие-то подобия нагинат и другой, предназначенный исключительно для убийства себе подобных, колюще-режущий инструментарий.
Выглядело всё очень внушительно. Ночь, отблески огней, «играющие» на блестящем металле, неподвижные фигуры людей… И почти полная тишина, прерываемая лишь гуляющим по крышам ветром и редкими воплями разгулявшихся горожан.
Обстоятельства непривычные, но ситуация, в общем-то, знакомая. Сейчас, по идее, должен состояться доклад — три чётких строевых шага, ладонь к виску и набор скупых казённых формулировок. Однако здесь явно царили другие порядки.
На меня смотрели сотни глаз. Смотрели требовательно и выжидающе. Я, разумеется, был не в курсе местных обычаев, но в такие моменты хорошо работает золотое правило искушённого туриста — не знаешь, как действовать, повторяй за «аборигенами».
Выждав пару секунд, я тоже вскинул оружие над головой. Острия трезубца пронзили темноту, будто бы угрожая чёрным ночным небесам. Чутьё подсказывало, что Лэйла, Фольки и даже невидимый для всех Дру-уг, восседавшие на Усаче за моей спиной, сделали то же самое.
Ответом послужил слитный вопль — что-то среднее между пронзительным волчьим воем и привычным для меня криком «Ура!». Орали все. И Марк, и бойцы, и Лэйла с Фольки, и даже Эльза с Тори, не удержавшись, присоединились к общему веселью.
Я тоже не остался в стороне. Диафрагма задрожала от напряжения, в груди разлилось приятное тепло, а дыхание спёрло от какого-то чистого, почти детского восторга. Уверен, остальные сейчас испытывали похожие чувства.
Настоящее единение. Что-то подобное, только в тысячу раз сильнее, ощущали «пальцы»…
Мы кричали почти полминуты. Звук отражался от каменных стен, и если в городе ещё оставались те, кому повезло заснуть, то сейчас они все повыскакивали из своих кроватей. Впрочем, нам было на это совершенно плевать.
Марк опустил меч. Площадь перед трактиром снова погрузилась в тишину, а собравшиеся заметно расслабились. Кто-то повёл плечами, кто-то шагнул в сторону, а кто-то негромко рассмеялся.
Все эти незаметные на первый взгляд детали «разрушили» строй. Теперь передо мной стояли просто люди, а не готовые ко всему бойцы. «Парад» закончился.
— От тебя одни проблемы, Феликс, — хмуро сообщил охрипший от крика Марк. — Из-за тебя меня вытащили из тёплой кровати…
Несмотря на напускную строгость, он был рад меня видеть. Впрочем, ничего удивительного — моё появление решало целый ряд возникших у разведчика трудностей. И с сомнительной «легитимностью», и с планированием дальнейших действий.
— Соболезную, — хмыкнул я. — И тебе, и Барталомее.
Судя по едкому запаху химикатов, смешанных со сладким ароматом женских духов, Марк не терял времени даром и успел обосноваться в постели нашей общей знакомой.
— Не понимаю, о чём ты, — разведчик спрятал смущение за кривой усмешкой. — Но Барталомея здесь, и ты сможешь лично передать ей свои соболезнования… Тем более, она очень хотела тебя видеть.
— Это взаимно, — кивнул я.
У меня самого имелось несколько вопросов к девушке, но основной — поставка селитры. Главный ингредиент для создания чёрного пороха уже должен был находиться в её лавке, а значит, пора приниматься за дело. И приниматься как можно скорее — без взрывчатки все мои дальнейшие планы окажутся под угрозой.
Марк кивнул. Нам требовалось многое обсудить — причём, желательно, наедине. Однако просто спрятаться от лишних глаз и ушей в трактире было нельзя. Люди ждали от меня каких-то слов, и я не мог обмануть их ожиданий.
Впрочем, толкнуть очередную зажигательную речь о неизбежной победе коммунизма в отдельно взятой прямо за жабры стране, мне не удалось. Откуда-то справа раздался радостный вопль, а затем из толпы, бесцеремонно распихивая людей, вылез Сабалей. Молчун — верный спутник этого завсегдатая больших и малых драматических театров — понуро брёл следом за бойким товарищем.