Это здание в ту эпоху имело исключительные размеры, напоминая тем самым некоторые греческие храмы юга Италии, что объясняется особым положением Тарквиний и внешнеторговыми контактами, которые оказывали влияние на этот город. Оно ориентировано по линии восток — запад, как греческие храмы. Возвышаясь в центре мощного подиума размером 31,50 на 55 м, оно представляет собой сооружение (целла и пронаос[52]) длиной 27 м и шириной 12 м (это внешние размеры, так как стены имеют 1,40 м в толщину). Несколькими десятилетиями позже вокруг предыдущего был построен храм II, а первый храм оказался целлой и вестибюлем нового здания. Он уже имел 24,80 м в ширину и 44 м в длину. Пронаос с четырьмя колоннами имел размер 16 м на 24 м. Через полтора века было отмечено еще одно увеличение задней части храма, которая в III веке до н. э. была включена в целлу и разделена на три ложи. Это удлинение храма, последовавшее за падением Вейи (396 год до н. э.), соответствовало периоду восстановления престижа Тарквинии до ее столкновения с Римом (366 год до н. э.) и, без сомнения, символизировало гегемонистское положение этого города среди других этрусских городов.
От первоначального оформления храма не осталось почти ничего, если не считать некоторых архитектурных элементов из терракоты, представляющих процессии воинов и сцены пиров. При этом храм III предоставил нам великолепных крылатых лошадей, которые ныне хранятся в музее Тарквинии.
Лошади. Обожженная глина. Тарквинии
В целом этрусский храм отличается от греческого храма не только своей общей концепцией, но и ориентацией в пространстве. Греческий храм обычно ориентирован по линии восток — запад, этрусский же храм — по крайней мере, начиная с V века до н. э. — почти всегда обращен на юг. До этого его ориентация, похоже, определялась городским планом и направлением улиц. Впоследствии этим стала управлять «небесная топография», которой ведали жрецы и которую также можно обнаружить на печени из Плезанса. Ф. Прайон выдвинул интересную гипотезу «соотношения между направлением храма и делением неба, принятым в этрусской религии». Поэтому в древние времена этрусско-италийские храмы всегда были обращены к южной части «небесного круга», с тенденцией к юго-западу для храмов, посвященных божествам-женщинам, и — гораздо реже — к юго-востоку (главным образом, для храмов, посвященных богу-громовержцу Тину).
Конечно, надо отдавать себе отчет в том, что наши знания в этой области остаются очень неполными. Но даже если принципы построения храма остаются сходными (это священное здание, хранящее статую бога, и где совершаются культовые действия, посвященные этому божеству), мы снова видим, что за неизбежной игрой влияний скрывается то, что отличает Этрурию от Греции. И именно в этих различиях кроется специфика этрусского менталитета.
VII
Этрусская письменность
Голос этрусков доходит до нас ослабленным, словно разрушенным временем, почти неслышимым. Как Одиссей, привязанный к мачте своего корабля, чтобы не попасть под влияние пения сирен, ученые и просто любопытные хотели познать его, очарованные словами, смысл которых скрывался от них. Объявленный загадкой с XV века этрусский язык соблазняет результатами богатых археологических находок — этих единственных свидетельств ушедшей в небытие цивилизации, но все напрасно. Этим он лишь еще больше способствует сгущению этрусской тайны, которая решительно отказывается уступать усилиям тех, кто хотел бы ее разгадать.
Понять — не значит расшифровать. Этрусский язык хорошо читается, так как тексты создавались при помощи хорошо известного греческого алфавита. Но его невозможно понять. Этот язык уникален — по крайней мере, для нашей стадии познания. Многочисленные исследователи, охваченные энтузиазмом, верили, что сумеют выявить его родство с баскским языком, ивритом или турецким языком. Но каждый раз им приходилось отказываться от этой идеи. Этрусский не является индоевропейским языком, мы в этом уверены. Но он не является также и абсолютно изолированным языком, который развился без внешнего контакта. Вероятно, он изменялся по мере расширения исторических и культурных связей этрусков, обогатившись разговорными идиомами тех народов, с кем этруски общались, кого побеждали или от кого терпели поражения. Без сомнения, этрусский язык берет начало в наиболее древних средиземноморских лингвистических традициях. Возможно, он имеет структуру, которая характерна для самых темных и неизвестных нам языков, которым не предоставился — как самому этрусскому — шанс дойти до наших дней. Но мы об этом никогда ничего не узнаем, и тут историкам следует быть поскромнее.
52
Пронаос (от греческого pronaos — преддверие храма) — полуоткрытая часть античного храма между входным портиком и целлой. —