Город Цере, лежавший в 40 километрах к северу от Рима, без сомнения, освещал весь регион, как некий культурный прожектор для золотой римской молодежи. Многие римские семьи (Фабии, Клавдии и др.) находились в контакте с Этрурией. Цере также пользовался репутацией очага эллинизма: город имел свою сокровищницу в Дельфах, и раскопки там обнаружили очень красивые образцы греческой керамики с черными или красными рисунками. Молодые люди изучали в Цере греческий язык, а высшее этрусское общество, разумеется, владело двумя языками, как позже ими стали владеть римляне в столице. Жак Эргон даже рассудительно предположил, что при том, что этрусский использовался для составления священных книг, большая часть светской литературы писалась, без сомнения, на греческом языке — как это будет потом в Риме (например, Фабий Пиктор). Можно только задать вопрос, почему римляне не упоминают эти труды, написанные на греческом, если они могли легко ими пользоваться?
Среди художественных жанров, имевшихся у этрусков, по крайней мере три оставили следы, которые почти не позволяют сомневаться в их существовании: это — история, поэзия и театр.
♦ История
В последнем веке до н. э. уже цитированные авторы — Тарквиний Приск, Авл Цецина и некоторые из гаруспиков — заставили Варрона читать по-этрусски. Тот же Цецина сделал из Таркона (Тарквиния) основателя Мантуи, города, названного так по имени этрусского бога мертвых (Mantus), и двенадцати цизальпинских городов, объединенных в конфедерацию. Конечно, Цецина писал на латинском языке, но невозможно себе представить, что он не опирался при этом на этрусские источники.
Император Клавдий считался тонким знатоком этрусской культуры. В 48 году он произнес знаменитую речь, сохранившуюся на бронзовой пластине, которая позволяет нам познакомиться с легендарной историей этрусского царя Рима Сервия Туллия. Он утверждал, что опирается на знание auctores Tusci (этрусских авторов). И без сомнения, он был не единственным среди римских историков, кто опирался на них. Кроме того, Клавдий написал на греческом языке «Историю этрусков» в двадцати томах, все из которых сегодня, увы, потеряны. Там он отмечал, что пользовался семейными архивами своей первой супруги, происходящей из богатой этрусской семьи, члены которой оказали ему бесценную помощь.
В Этрурии, как и в Риме, создание исторических трудов, без сомнения, было основано на семейных архивах, и следы, которые мы смогли обнаружить, делают этрусские книги современниками первых римских хронистов: историография появилась в Италии во II веке до н. э. В Риме Фабий Пиктор создал первый памятник этого жанра литературы на греческом языке. Его семья в течение века была тесно связана с Этрурией: Фабий Максим Руллиан, консул в 322–295 гг. до н. э., был первым, кто проник в центр Этрурии и завязал связи с царями Кьюзи, Ареццо и Перуджи; прозвище «победителя Вольсиний» в 265 году до н. э. у Фабия Максима Гургита явилось транскрипцией этрусского слова curce, «отличившийся в Кьюзи»[55].
Семейные традиции, которые имели, как мы знаем, огромное значение в Риме, также высоко чтились и в Этрурии. Многие латинские поэты (Гораций, «Сатиры», 1, 6, 1; Авл Персий, «Сатиры», III, 28; Ювеналий, «Сатиры», VIII, 1) подтрунивали над тщеславием, заставлявшим этрусков видеть свое семейное предназначение в составлении генеалогического древа. Сам Меценат, могущественный министр Августа, крупный вельможа и потомок знаменитого этрусского рода, водружал свое генеалогическое древо в атриуме своего жилища, чтобы все знали о его аристократическом происхождении. Даже после смерти этруск не желал отказываться от свидетельств своих высоких достижений и достижений своих предков. Рисунки, которые украшают гробницы, напоминают о часах славы семьи и заменяют семейные архивы. Такова, например, гробница Франсуа в городе Вульчи.
Примеры заботы представителей богатых семей о том, чтобы сохранить в письменном виде рассказ о своей жизни, во множестве найдены при раскопках в городе Тарквинии. Речь идет об элогиях (названных «Тарквинийскими элогиями»), написанными на латинском языке в последнем веке до н. э. Они напоминают те, что были составлены в Риме для восхваления героев ранних римских легенд, лишь в Тарквиниях Таркон заменил Энея. Но в них упоминаются также и имена реальных персонажей, в основном нам неизвестных, что свидетельствует о том, что богатые этрусские семьи должны были призывать на помощь образованных людей, чтобы отмечать в письменном виде то, что устная традиция могла бы легко стереть из памяти людей. Подозреваем, что элогии могли приукрашивать факты, как это имело место в Риме. Но все же они составляли exempla, на котором базировалось воспитание, и концепция истории могла там найти один из источников вдохновения.
55
По другой версии, прозвище Гургит могло произойти от «проеденного отцовского наследства» (gurges — «мот»). —