— Да продай ты свою образину! — советовали соседи.
Другой на месте Ларта так бы и сделал, чтобы не ожесточать могущественного жреца, но Ларт был молод и поэтому упрям. К тому же он все более и более привязывался к ариме. Кроме нее, у него не было никого.
— А что ему сделала арима? — объяснял мальчик. — Укусила ли его, как пес? Пробралась в погреб, как кошка? В храм я ее не вожу. А то, что на базаре от нее много хохоту, так это правда. Но что в этом плохого? Надо же людям посмеяться. Ведь недаром говорят: «Тот другим помеха, кто не любит смеха».
Соседи покачивали головами. Нельзя было понять, одобряют ли они Ларта или осуждают его, а толстый, как боров, мясник, по прозвищу Пузан, бросил угрожающе:
— Боюсь, что тебе будет не до смеха!
Дома их были рядом, так что яблоки из сада Ларта свешивали свои ветви во двор Пузана. Еще при жизни родителей Ларта Пузан подал в суд и добился, чтобы эти ветки были обрублены, хотя тень от них не могла ему мешать. Просто Пузан был нехорошим человеком. К тому же он был известен как сплетник и наушник. В тот же день он передал жрецу, что Ларт плохо о нем отозвался. Мясник зарился на дом и виноградник Ларта и надеялся, что жрец расправится с непокорным мальчиком и тогда Пузан получит его достояние. Есть же присказка: «От злого соседа в доме все беды!»
Поймать и уничтожить ариму следовало в отсутствие мальчика. Жрец и его помощник не хотели поднимать шум во всем квартале: незачем восстанавливать против себя людей. Как назло, в последние дни Ларт не расставался с аримой. Пузан, с нетерпением ожидавший награды, вызвался проникнуть в дом Ларта ночью, усыпив предварительно мальчика напитком из сонных трав. Жрец отверг этот план. Толумена был хитер и коварен, как змей.
— Не торопись! — сказал он Пузану. — Разве тебе неизвестно, что скоро у брата аримы день поминок?
Толстяк удивленно вытаращил глаза:
— Ну и что?
— Видишь ли… — И жрец зашипел ему на ухо.
Глаза Пузана округлились. Потирая руки, он радостно кивал.
Первое утро дня поминок было на редкость ясным. Тучи которые с Ид[12] висели над горами, уплыли к морю, и долины рек и речек, текущих с Апеннин, были залиты светом. Казалось и мрачный Циминский лес насквозь просвечивался лучами Узила[13]
Поднявшись с постели, Ларт собрал в узелок заготовленные еще с вечера черные фасолины — приношения мертвым — и обратился к ариме с ласковыми словами:
— Побудь один, дружок! Не могу я тебя взять на кладбище.
Арима грустно помотала головкой, словно понимая неизбежность разлуки.
Не успели затихнуть шаги Ларта, как проскрипела калитка соседнего дома, и показалась голова Пузана. Мясник действовал наверняка. Давно уже он подсмотрел место, где мальчик прятал ключ. Оставалось лишь подойти к двери, взять незаметно ключ и просунуть его в замочную скважину. Это отняло несколько мгновений. Тщательно прикрыв за собой дверь, Пузан вступил в полутемный коридор и прошел в а´трий. Свет из квадратного отверстия в потолке падал на скамейку у стены, ложе, покрытое узорной тканью, и большой деревянный сундук с блестящей медной обивкой. На сундуке сидела арима. Она вертелась, почесывалась. Появление незнакомца не вызвало у нее и тени беспокойства.
Пузан приближался мелкими шажками.
— Малышка! — басил он. — Не бойся, малышка!
Выражение его было таким умильным, как в тот день, когда он делал предложение дочери пекаря, еще не зная, что отец отказал ей в приданом. В шаге от сундука он резко вытянул обе руки вперед и схватил ариму. Она рванулась. Но у Пузана от ежедневной работы с топором была железная хватка.
— Вот и попалась, мразь! — прошипел Пузан, засовывая ариму в заранее приготовленный мешок.
Перед уходом из дома он приоткрыл дверь в сад, чтобы Ларт подумал, будто арима убежала сама.
Все шло как по маслу. Никто не заметил, как Пузан покидал чужой дом, как прятал ключ. На пути в храм ему также никто не встретился.
Жрец ждал в условленном месте. На измятом от сна лице Толумены при виде Пузана проскользнуло выражение злорадства. Все было бы так, как задумал жрец, если бы ему не пришло в голову проверить содержимое мешка. Словно мясник мог ошибиться и поймать вместо аримы поросенка!
Пузан, рассчитывавший на свою силу, недооценил ариминой ловкости. Стоило лишь приоткрыть мешок, как арима выскользнула, успев при этом укусить Толумену за палец.