Камень как камень. Плоский, немного стесанный сверху. Кажется, только это отличает его от валунов, разбросанных на поле и у реки. Но отец Авла Клаве´рний боялся камня, что на пригорке, пуще волков, забредавших из лесу в зимнюю пору.
— Держись от него подальше, сынок, — говаривал не раз Клаверний. — Забрела к нему наша овца, только ее и видели.
Авл был еще слишком мал, чтобы понимать, что овцу забрали за потраву. Он представлял себе камень в виде ненасытного чудовища, которое пожирает все живое. В сказках появляется храбрый и сильный юноша, убивающий чудовище и избавляющий от него округу. Авлу же казалось, что с камнем не справится ни один герой.
Даже жрец Сизе´нна, перед которым почтительно склонялась вся деревня, пресмыкался перед камнем. Каждый год в одно и то же время он появлялся во главе процессии поселян. Став перед камнем на колени, он украшал его венком из полевых цветов, умащал маслом.
Позднее тот же жрец рассказал Авлу, что камень на пригорке не просто межевой столб, отделяющий владения лукумона от участка его отца Клаверния, но священный предмет бога Тини.
— Тини поставил его в те времена, — объяснял Сизенна, — когда разделил землю между людьми и установил границы владений. Тот, кто нарушит эту границу, узнает гнев Тини. Никто еще не уходил от его карающей молнии.
Иногда около камня появлялись люди в отрепьях. С тоской они смотрели на хижину Авла, на дымок, струившийся над соломенной кровлей.
Отец называл этих людей лаутни. Они пахали землю, срезали серпами колосья, били их палками, делали все, что им прикажут. Они были такой же собственностью лукумона, как земля за камнем, как тучные быки и овцы, которых пускали на жнивье. Лукумон жил в городе. Все, что родила его земля, привозили в большой дом, где он пировал вместе с воинами. Отец, бывавший в городе, рассказывал, что дом лукумона полон лаутни. Они совсем не похожи на тех, что пашут и молотят. На них красивые пестрые одежды, позолоченные сандалии. Каждый такой наряд стоит столько, сколько добрый бык, кормилец землепашца. Эти городские лаутни прислуживают лукумону за столом и в покоях. Они обучены пляске и игре на флейте.
Отец не завидовал городским лаутни. Он любил труд землепашца и гордился тем, что он ете´ра[16], что у него своя земля, своя хижина, свои быки. Как-то он спел песню о сельской мыши, прельстившейся городской жизнью и роскошью стола у лукумонов. Мышь пробралась в его дворец, но в тот же день ее разорвали собаки, обученные охоте на мышей.
Клаверний знал много песен. Он слышал их в детстве от отца, а тот — от своего отца, прадеда Авла. В одной песне говорилось о правлении доброго царя Сатурна. Тогда не было городов, в которых живут лукумоны, их воины и лаутни. Земля принадлежала всем, так же как скот, леса, виноградники. Люди не знали корысти и вражды.
Хотя песня ничего не говорила о камне Тини, Авл понимал, что во времена Сатурна не было межевых столбов и камень пригорке ничем не отличался от других камней. Авл любил эту песню так же, как ее любили все етера. Они боялись Тини и его карающей молнии и даже в мыслях не посягали на установленный им порядок. Но в песнях они с грустью вспоминали о далеких временах, когда всего было поровну.
В память о царстве Сатурна каждый год поселяне справляли веселый праздник Сатурналий. Даже лаутни в это время освобождались от работ и надзора надсмотрщика. Они заходили в хижины етера, и каждый был им рад. Но через два дня все возвращалось на свои места. Лаутни и етера снова были разделены камнем. Казалось, что у него, как у Ани´[17], два лица: одно обращено к земле лукумона, а другое — к участкам етера.
Беда пришла нежданно, как приходят все беды. Заболели волы. Клаверний знал, как лечат волов. Он растолок в деревянной миске три крупинки соли, три лавровых листа, три пореевых побега, три зубка у´льпика[18], три дольки чеснока, три зерна ладана, три кустика можжевельника, три листа руты[19], три маленьких белых боба, три тлеющих угля, три меры вина. Всего было двенадцать составных частей, поскольку это священное число, так же как три — мера каждой части.
Клаверний поил волов три раза в день, сам же, как предписывал обычай, в эти дни не ел и не пил. Но это не помогло. Тогда он принес Сизенне трех белых ягнят, а тот их зарезал у алтаря Сельвана, покровителя животных.
В хлеву собралась вся семья, взрослые и дети. Глаза у волов были огромными и влажными, как маслины. Волы лежали на свежей подстилке и ждали милости Сельвана. Запах сжигаемых на алтаре внутренностей мил Сельвану, и он должен поднять волов на ноги. Иначе людей ждет голод.