В школе милиции они были неразлучными друзьями, но в последние годы виделись все реже и реже.
Садых забросал его вопросами о сокурсниках, о том, кто где служит, у кого какие изменения. Человек энергичный, общительный, он переписывался, перезванивался почти со всеми, и, как выяснилось, знал о ребятах больше Рустама.
Дома их уже ждал ужин. Жену Садыха, Лейлу, Рустам знал давно. Его друг женился на втором курсе. Будто недавно это было, а их дочери Ираде уже двенадцать лет. За столом вновь начались расспросы, воспоминания о курсантских годах.
Когда Лейла ушла спать, Садых не удержался, заговорил о деле. Рассказ его не оставлял сомнений в том, что произошел не несчастный случай, а тщательно продуманное, опасное преступление.
...Сгоревшую автомашину ЗИЛ-130 обнаружили рано утром неподалеку от деревни Чархи. Остался от нее один металлический остов. В кабине нашли обуглившийся труп водителя. Назначенные по делу экспертизы не внесли определенной ясности, а вот осмотр места происшествия кое-что дал. Прежде всего, следственно-оперативная группа выяснила, что машина принадлежала районному автохозяйству, она перевозила объемную пряжу с прядильной фабрики на трикотажную фабрику в соседний район. Водитель Асим Курбанов, двадцати восьми лет, с полгода как освободился из мест лишения свободы, работал четвертый месяц. В машине было около двух тонн пряжи, упакованной в двадцать восемь ящиков, стоимость ее составляла свыше двадцати пяти тысяч рублей. Но самое главное — оказывается, каждый из ящиков обвязывался крест-накрест крепежной металлической лентой, на месте же происшествия было обнаружено всего восемь таких лент. Таким образом, можно было предположить, что сгорели лишь четыре ящика, а остальные исчезли неизвестно куда, значит, кто-то их похитил.
Исходя из этого, все версии, выдвинутые по делу, сводились к тому, что неизвестные лица напали на машину с целью завладения пряжей, это основной мотив. Водитель, возможно, сопротивлялся или знал этих людей и поэтому был убит. Вот, собственно, все, чем располагает следственно-оперативная группа.
Эту ночь Рустам спал урывками. Просыпался, ворочался с боку на бок, анализировал рассказ Садыха. Нужно было правильно определить направление розыска преступников, отбросить нереальные версии, чтобы не распылять силы, не отвлекаться. Судя по всему, преступники, или по крайней мере один из них, проживает где-то поблизости, хорошо знает местность, возможно, ехал за машиной. У них имеется транспорт, куда перегрузили груз. Их наверняка не меньше двух-трех человек, это раз. Второе, надо выяснить, кто из местных жителей занимается изготовлением кустарным способом изделий из объемной пряжи, кто им поставляет сырье, занимается сбытом продукции. Нужно более тщательно изучить личность водителя, его образ жизни, связи, побывать на обеих фабриках — прядильной и трикотажной, побеседовать с людьми.
Утром на оперативном совещании он коротко сформулировал и обосновал свои соображения, определив каждому из сотрудников его задачу. Сам отправился на прядильную фабрику. Расположена она была на окраине города в самом старом районе. Вокруг теснились одноэтажные домики, где в основном проживали рабочие фабрики.
Директор — пенсионного возраста грузный мужчина, в шляпе и мешковато сидящем костюме, встретил Рустама настороженно. Внимательно изучив его удостоверение, снял толстые в роговой оправе очки и только после этого спросил, чем может быть полезен старшему оперуполномоченному Управления уголовного розыска республики. Рустам спросил о сгоревшей автомашине.
— Об этом говорит вся фабрика, — вздохнул директор, — случай беспрецедентный. Ладно уж пряжа на огромную сумму сгорела, но ведь еще и человек погиб. Я не раз обращал внимание руководства автохозяйства, чтобы направляли к нам лучших водителей, с исправными машинами. У них груз особенный, легко воспламеняющийся, малейшая искра и все, — директор взволнованно развел руками, — да разве только это, ведь водители, как один, заядлые курильщики, много ли надо для пожара.
С Курбановым директор, естественно, знаком не был, может и видел когда, но не помнил, хотя в цехе готовой продукции его наверняка знают.
Они вместе спустились в цех, где их встретил сутуловатый, с холеным лицом, в тщательно подогнанном костюме заведующий складом цеха готовой продукции Гейдаров. Он хорошо знал Курбанова, тот часто выполнял наряды на фабрику, парень аккуратный, добросовестный. Правда, слышал, что сидел за что-то, но дело, как говорится, житейское, всякое бывает. В тот день приехал, как обычно, оформил накладную, загрузил и уехал. А утром сообщили о несчастном случае.
На вопрос, чем мог быть вызван пожар, Гейдаров задумчиво покачал головой: дело нехитрое, то ли сигарета, то ли искра, мало ли. Рустам попросил показать документацию, еще раз убедился, что в фактуре указан отпуск двадцати восьми ящиков. Отметив про себя, что в тот день получали продукцию семь машин, решил обязательно переговорить с грузчиками, может, видели, не ждал ли кто-нибудь Курбанова за проходной, как вообще он вел себя в тот день. Вернувшись к директору, попросил узнать, сколько грузчиков работает на складе готовой продукции. По штату их числилось пятеро, один в тот день был на больничном, другой в отпуске и таким образом оставалось трое. Он решил, не откладывая, побеседовать с ними и, сказав об этом директору, отправился на погрузочную площадку.
Грузчики сидели под небольшим навесом, курили в ожидании, когда подадут очередную машину. Рустам представился, присел рядом на свежевыструганную лавку, закурил. Только он собрался заговорить о Курбанове, как его опередил небритый парень, приземистый, в джинсовых брюках. С нескрываемой враждой посмотрев на Рустама, он коротко бросил:
— Что молчишь, говори, в чем дело.
Такой неожиданный оборот несколько озадачил и насторожил. Видимо, парень считался у этой тройки старшим и поэтому взял на себя инициативу, но почему такая реакция?
Крепкий хлопец, думал Рустам, глядя в его жесткие, со злым прищуром глаза, отметив, как нервно теребили брезентовую куртку его крупные, сильные руки. Что это он разволновался?
Широко улыбнувшись, с деланной наигранностью ответил:
— Познакомиться вот пришел, служба такая.
Грузчик, не приняв этого его тона, промолчал, но глаз не отвел.
— Вот что, ребята, про сгоревшую машину и про смерть водителя вы уже знаете, мы ведем расследование, хочу с вами побеседовать, кое-что выяснить.
— Виноватых ищете? — снова не выдержал парень в джинсах, — побеседовать... знаем, какие вы мастаки беседовать. Нечего петлять, не пацаны, сообразить не трудно, куда «ведешь», начальник! Небось, Гейдаров настучал, что загорелась пряжа по нашей неосторожности. Так вот, отметь себе, мы эту машину не загружали, лучше познакомься с теми, кто это делал.
Парень хотел было встать, но Рустам его удержал.
— Постой, а кто же еще, кроме вас, мог это сделать?
— Не знаю, начальник, сами разбирайтесь, а нас в это дело не впутывай, и так тошно! Нам пора. Вон машину подали.
Он резко поднялся, посмотрел на товарищей, те послушно встали и пошли за ним.
Рустам докурил сигарету, глядя, как сноровисто и ловко складывали грузчики громоздкие тюки. Потом отправился в отдел кадров, выяснил их фамилии, записал адреса и уже собрался уходить, когда у проходной к нему подошел один из грузчиков, смуглый, с длинными до плеч волосами. Видимо, Надир Мамедов, предположил Рустам.
Он заговорил торопливо, то и дело сбиваясь и оглядываясь по сторонам.
— Товарищ следователь, вы извините, Гусейн вам нагрубил, он сестры моей муж. Дважды сидел, теперь завязал намертво, боится он, что пожар ему пришьют, все же судимый. Теперь пряжу как-то надо списать, найти виновного. Поверьте, не грузили мы эту машину. Асим как приехал на перерыв, так и стоял у склада с упаковщиком Тофиком. Обычно он к нам подходил, с Гусейном трепался, они ведь кореши, вместе срок отбывали, а тут хоть бы слово сказал