Полупустой зал кинотеатра окунул в далекое детство. Вспомнилось, как убегал с уроков, и, сжимая в руке драгоценные двадцать копеек, подходил к окошку старого кинотеатра. Кассир, пожилая женщина, придирчиво смотрела через узкое оконце, будто спрашивая, с какого урока ушел, а затем отрывала от пачки заветный синий билетик. Приходили в основном пенсионеры и мальчишки, такие же как и он прогульщики, в своем кругу пацаны их называли шатальщиками.
Прошло много лет, с тех пор он ни разу не был на утреннем сеансе. И хотя это другой город и другой кинотеатр, прошло столько лет, все очень похоже, и зрители не изменились: те же мальчишки-прогульщики и пенсионеры. Правда, мальчишки получше одеты, ведут себя самоуверенно, а пенсионеры, наоборот, молчаливее. А он самый молодой из них — ему только тридцать. Да, и еще разница — фильмы не те — жесткие, динамичные, а герои — люди практичные, без комплексов, знают, чего хотят от жизни.
* * *
Он любил усаживаться в сторонке, и с первых кадров с головой окунался в жизнь, открывавшуюся на экране. Страдал вместе с героями, радовался их удачам, негодовал, когда зло оказывалось сильнее добра.
Ему хотелось быстрее вырасти, посвятить себя трудному делу, в мальчишеских мечтах он мысленно представлял себя летчиком, подводником, верхолазом. Будничные профессии его не привлекали, хотелось риска, подвига.
Он взрослел, но все героическое и романтическое оставалось где-то далеко, будоражив воображение лишь в фильмах, газетных статьях под рубрикой «Мужество». Бесспорно, этот мир бесстрашных, сильных духом людей существовал, думал он, но его создали и жили в нем избранные, неординарные личности, не чета ему.
Джангиру определенно не везло. В авиационное училище не прошел по конкурсу, подался работать монтажником, но оказалось, что не все монтажники — высотники, этот невеселый вывод Джангир сделал после первых же дней работы, но увольняться не стал: неудобно было бегать с места на место. На работе, а затем в армии все проходило буднично и просто. Служил в войсках связи, освоил несколько типов радиостанций, увлекся микросхемами. Форма, погоны, четкий армейский ритм пришлись по душе, все ладилось, заимел много друзей. Не скрывал грусти, расставаясь с частью. Уловив его настроение, замполит батальона капитан Макаров предложил остаться на сверхсрочную. Поколебавшись, Джангир отказался. — Поеду домой, думаю поступать в техникум связи.
В плацкартном вагоне царила суматоха. Большая группа студентов — веселых, симпатичных ребят ехала на практику. Не умолкали музыка, громкий хохот. Он не навязывался в компанию, сидел в сторонке, разглядывая попутчиков. Его внимание привлекла худенькая девушка с темными волнистыми волосами. Она безучастно смотрела перед собой, временами ее красивое большеглазое лицо становилось матовым. С ней определенно происходило что-то непонятное.
Он не сразу решился спросить, что с ней. Сдерживало опасение, что примет его участие за желание познакомиться.
Преодолев колебания, он приблизился к ней.
— Вы больны?
Девушка подняла на него свои бездонные серые глаза и молча кивнула.
— Вас укачивает?
Она промолчала.
Жизнерадостная компания только теперь обратила внимание на состояние подруги. Девчонки заохали, засуетились, парни сочувственно перешептывались. В другом конце вагона случайно оказалась врач. Осмотрев девушку, она ничего определенного не сказала, но посоветовала высадить на ближайшей станции и отправить в больницу. Проводника послали к бригадиру вызвать по связи «Скорую помощь». Девушке становилось все хуже, она теряла сознание.
Наконец поезд остановился. Джангир сам не мог потом понять, почему именно он на руках вынес ее. Машины «Скорой помощи» не было. Он понес ее к зданию вокзала. Медпункт в зале ожидания оказался открытым, он уложил ее на кушетку. Никого из персонала не было. Две студентки, сопровождавшие их, вышли искать медсестру.
Джангир боялся, что девушка умрет. Она вдруг открыла глаза, посмотрела на него, и длинные ресницы вновь опустились.
Наконец, пришла отоварившаяся где-то медсестра. Испуганно вскрикнув, она уронила авоську, крупные, румяные яблоки рассыпались по полу. После укола девушка пришла в себя. Энергичная медсестра, собрав яблоки, выбежала и через минуту вернулась. Скомандовала решительно:
— Ну-ка, солдатик, неси свою невесту в машину.
Машинально повинуясь, Джангир поднял невесомое тело. Он осторожно уложил девушку в машину «Скорой помощи», стоявшую у входа в здание вокзала. «Скорая» уехала, Джангир смотрел вслед, ощущая какое-то неведомое ему доселе чувство. Почему он так близко воспринял происшедшее с совершенно незнакомым человеком? Девушка непременно вылечится, просто у нее слабое сердце.
Поезд! Расталкивая людей, побежал через зал ожидания. Перрон был пуст. Что делать? Портфель уехал, в нем, правда, не было ничего, кроме туалетных принадлежностей, да нехитрых солдатских гостинцев родителям, братишке. И еще в вагоне осталась фуражка, в форме без головного убора неудобно. Прошелся по перрону, в маленьком киоске военторга купил форменную фуражку.
Бесцельно побродив по вокзалу, постоял перед графиком расписания поездов. Пересчитав деньги, вместе с мелочью набрал необходимую сумму. Поезд, следовавший в нужном направлении, ожидался через пять часов.
— Эй, солдатик, иди-ка сюда, — окликнули его.
Через зал, держа авоську с яблоками, шла вокзальная медсестра.
Джангир подошел.
— Ну, как твоя подруга?
Он не нашелся, что ответить.
— Не расстраивайся, полежит несколько деньков и поедете дальше, билеты не забудь перекомпостировать. В воинской кассе моя подруга работает, скажи, что от Аллы Григорьевны. Ну, я побежала, смена закончилась.
В буфете аппетитно пахло сосисками, но, помня о своих скромных финансах, Джангир решил ограничиться булкой. Утолив голод, принялся за чтение газет, оставленных кем-то из пассажиров на соседнем кресле. Не покидало смутное беспокойство. Обидно, конечно, что отстал от поезда, но не беда, попаду домой чуть позже. Откроется касса, возьму билет, и неприятное волнение пройдет, — успокоил он себя.
Бездеятельность угнетала, и ему, даже годы спустя, трудно было ответить, как пришла мысль съездить в больницу, узнать о состоянии здоровья девушки. Не раз потом Джангир вспоминал, как расспрашивал дежурного врача о девушке, доставленной с вокзала, не зная ни ее имени, ни фамилии. Ее быстро нашли в журнале по адресу, откуда пришел вызов — железнодорожный вокзал.
— Ничего страшного, сердечный приступ, состояние удовлетворительное, — объяснила врач, — сейчас она спит.
Джангир повторил про себя ее фамилию и имя. Робко попросил у доктора разрешения взглянуть на нее: он вдруг испугался, что это окажется не она.
— Хорошо, пойдемте, — сказал доктор, — возьмите халат.
Они поднялись на второй этаж, приоткрыли стеклянную дверь палаты, и он увидел ее лицо. Она спала.
— А когда ее выпишут?
— Будет зависеть от самочувствия. У нее ничего серьезного. Слабое сердце, переутомилась, а может, переволновалась. Нужен покой. Отвезете домой, и дело пойдет на поправку.
Поблагодарив доктора, Джангир вышел на улицу, не спеша добрел до вокзала. Мысли о девушке не покидали его. Что она будет делать без денег и вещей, когда ее выпишут? Веселые студенты укатили, не подумав о своей сокурснице.
Постояв у кассы, он так и не смог перебороть себя и взять билет. Повернул обратно к больнице, по дороге купил плитку шоколада и килограмм яблок. Стало легче от того, что покончил с колебаниями, деньги потрачены.
В больнице наступило время посещения больных, он вошел в знакомую палату. Тамара, так звали девушку, лежала неподвижно с открытыми глазами. Увидев его, со смущенной растерянностью натянула одеяло до самого подбородка.
— Это вы?
— Я, — кивнул Джангир и, усевшись на краешек кровати, протянул сверток с яблоками и шоколад. Незаметно для себя разговорились, да так увлеклись, что не заметили прихода медсестры, объявившей об окончании времени посещения.