Плиний говорил все медленнее. Он засыпал.
— Согласись, Исаак, — еле ворочая языком, сказал он. — Мы еще можем спастись, ведь на нашу долю достаются лишь землетрясения, пепел и камни с неба.
— Пока… — тихо молвил раб. — Пока.
Но Плиний уже не слышал его. Он спал.
Между тем ветер вновь изменил направление, но не тучи пепла, а ядовитое облако, вырвавшееся из жерла Везувия, надвинулось на Стабии. Воздух, насыщенный парами серы, проникал в дома, и люди, надышавшись им, умирали, так и не проснувшись. А кто смог разлепить веки, тот был не в силах подняться, потому что ноги отказывались служить, а в голове все кружилось. Но Плиний, которого разбудил очередной подземный удар, смог встать. Он потряс головой, избавляясь от пелены перед глазами, и толкнул лежащего ничком раба.
— Исаак, ты слышишь меня?
Иудей не отвечал. Плиний перевернул его на спину. Взяв масляный светильник, он осветил лицо раба… и отшатнулся. Глаза Исаака вылезли из орбит — еще чуть-чуть, казалось, и они скатятся по щекам и запрыгают по полу, как лапилли, раньше безостановочно стучавшие по крыше.
Плиний медленно выпрямился и шагнул к двери. Толкнул ее, но дверь не открылась. Он забарабанил по ней кулаками:
— Откройте! Это я, ваш Плиний!
Никто не отзывался.
Плиний оглянулся. В комнате не было окон, он сам выбрал это помещение для сна, стремясь по возможности уберечься от пепла. Он и предположить не мог, что забота об удобстве приведет его в западню!
Отчаяние придавало сил, и Плиний снова навалился на дверь, но она даже не шелохнулась.
Плиний сыпал проклятиями и взывал о помощи до тех пор, пока не услышал, как за дверью кто-то скребется. Прошло немало времени, прежде чем дверь стала открываться. В щель посыпался пепел… Наконец щель стала достаточно широкой, чтобы в нее можно было протиснуться. Это Плиний и сделал.
Дом, из которого он выбрался, был наполовину засыпан пеплом.
Но где же его спаситель?
Кадр из фильма Майкла Куртица «Ноев ковчег»
Пепел у ног Плиния вспучился, из него появилась голова в медном шлеме центуриона. Потом из пепла вынырнула рука со скрюченными пальцами. Плиний хотел помочь встать своему спасителю, но тут увидел его лицо и вновь, как перед телом Исаака, отшатнулся.
Лицо было чудовищно безобразным — не от природы, таким его сделали ядовитые пары. Из прорвавшихся вен, пульсируя, по синей вздувшейся коже текла кровь. И еще: на лице не было глаз — лишь ямки с черной коркой.
Рука центуриона погрузилась в пепел. Потом в пепле исчезла голова…
Плиний повернулся и по пояс в пепле побрел к берегу. Там его встретил Помпониан, уже собиравшийся посылать воинов на выручку командующему флотом.
— Что за вид у тебя, Помпониан? — откашлявшись, вымученно улыбнулся Плиний.
На голове у Помпониана была подушка, перехваченная полоской ткани, концы которой римлянин стянул под подбородком. Что и говорить, вид был забавный, и при других обстоятельствах рассмешил бы многих, но не сейчас, когда каждый как мог пытался уберечься от лапиллей и пепла.
— Я… я…
Помпониан не смог закончить. Он задыхался, воздуха не хватало.
— Мне надо прилечь, — теряя сознание, сказал Плиний.
Несколько воинов разметали пепел и расстелили на песке кусок парусины. Плиний, поддерживаемый Помпонианом, лег. На лицо ему упали несколько капель.
— Не плачь, мой друг. Стыдно.
— Я не плачу. Это дождь, — объяснил Помпониан.
— Это — конец! — прошептал Гай Плиний Секунд Старший.
Геркуланум, основанный, согласно Дионисию Геликарнасскому, еще непобедимым Гераклом, к утру следующего за извержением дня был почти пуст. Почти все его жители ушли, не дожидаясь, когда их дома обрушатся или будут занесены пеплом. В городе остались лишь несколько рабов, послушные повелению хозяев стеречь дома. Они дрожали от страха, устремляя взгляды на косматые тучи, обещавшие пролиться не только каменным дождем, но и настоящим ливнем.
Наконец огромное количество пара, выбрасываемого Везувием, обратилось во влагу, и первые капли устремились вниз. Дождь набирал силу, и вот уже сплошная стена воды встала между землей и небом. По склонам Везувия потекли черные ручьи. Они становились все полноводнее и вскоре превратились в сметающие все на своем пути реки. Ударяясь о складки горы, они сошлись в один поток, который и обрушился на Геркуланум.