Наемник предпринял было резкий разворот, уповая на центробежную силу. Но заметил, что сделать это не так-то просто. Толпа зомби… нет, целое море из зомбаков, которых как будто и не стало меньше от наездов «уазика», сомкнулось вокруг машины. Сильно замедляя движение и снижая возможности для маневра.
Оставалось одно. Леонид остановил авто и, опустив стекло на дверце со стороны водительского места, первым делом дал очередь в ближайших зомби. Тех, которые с энтузиазмом восприняли остановку (капитуляцию?) смертоносной железки и двинулись на исходящий из нее запах человеческого мяса.
С десяток зомбаков очередь скосила точно. Не дожидаясь, когда подойдут новые, Кудряшов снова нажал на спусковой крючок. Целя на этот раз вверх, на крышу.
Уже ожидаемо мутант избежал смертоносной свинцовой струи — рывком соскочив с крыши.
Отпрянув обратно в салон, Леонид увидел тварь в зеркале заднего вида. Иссушенный как дерево и облаченный в какое-то, уже неузнаваемое, рванье, мутант стоял, наклонившись в полу-приседе. Как волейболист, готовящийся принять пас.
Вероятно, он планировал новый прыжок — еще одну атаку на многострадальную крышу «уазика». Но Кудряшов не собирался давать ему такую возможность.
Наемник снова дал по газам. «Уазик» рванулся вперед, прорываясь через толпу зомбаков. Взглянув в зеркало заднего вида, Леонид наблюдал, как мутант тоже набирает скорость, пытаясь догнать удирающее авто. Еще наемник с удовлетворением заметил, что другие зомби мешают твари, замедляют ее даже в большей степени, чем «уазик». Что и немудрено. Другая весовая категория, как ни крути.
Тем не менее, ждать, пока мутант сообразит, что гнаться удобнее не сквозь толпу, а поверх нее — по тем же фонарным столбам — Леонид не стал. Вместо этого предприняв простой, но не лишенный риска маневр.
Снова сдал назад — какой уже раз за сегодня, наемник сбился со счета. Однако сделал это теперь как можно резче, стремительнее. И… мутант на ходу буквально влетел в дверцы задней части «уазика», ведущие в багажное отделение.
Хорошо, основной удар пришелся именно на дверцы — на металл, а не на стекло. Последнее почти не пострадало. Зато мутанта за компанию с парочкой обычных зомбаков опрокинуло на проезжую часть.
Мутант попробовал приподняться. Но одновременно Леонид резким движением распахнул дверцы — этим ударом снова повергая зомби на асфальт. Последовавшая затем очередь из ВСК-94 стала последней вехой в его бесславной биографии.
11
На подступах к дому, где жила семья Кудряшовых, как и во дворе, зомбаков уже не было. Как будто неведомая сила собрала их со всего района именно в том месте, где Леониду пришлось прорываться через образовавшуюся толпу. Собрала… и освободила от присутствия тварей окрестности, в полном соответствии с законом сохранения.
Еще одним обстоятельством, порадовавшим и ободрившим наемника, стал свет. Тусклый, наверняка не электрический, но свет — в наступивших потемках весьма заметный.
Причем маячил он не абы где, а в одном из окон квартиры Кудряшовых. Что-что, а расположение своих окон на втором этаже пятиэтажки Леонид успел запомнить хорошо.
Свет означал присутствие в квартире кого-то живого. Мертвому-то он зачем? А без поддержки любой свет… искусственный имеет свойство гаснуть.
«Они там! — с облегчением подумал наемник, имея в виду Альбину и Женечку. — Выжили…»
Однако радость его оказалась преждевременной. Едва Леонид подогнал «уазик» к подъезду, как тишину обезлюдевшего города разорвал звук выстрела. Резкий и беспардонный, как всякий хам.
Стреляли не прицельно — как давеча из-за забора одного из коттеджей. Просто, чтоб предупредить. Не приближайся, мол. И все же сам факт того, что его появлению не рады в собственной квартире, снова встревожил Кудряшова, даже привел в отчаяние.
На миг в светящемся окне промелькнул человеческий силуэт. Коренастый. И явно мужской. Во всяком случае, в последнюю очередь он мог принадлежать обычно стройной Альбине. А про кроху-Женечку и говорить нечего.
Сдавая назад, чтобы продемонстрировать мирные намерения — не беспокойтесь, мол, уже ухожу — Леонид в то же время готов был застонать. Нет, скорее зарычать от смеси горя и злости. Как же он мог поверить, что слабая женщина и ребенок лет пяти способны пережить катастрофу, от которой и люди покрепче-то бегством спасались! А свет в квартире мог быть не более чем совпадением. Вероятней всего, там теперь обосновалась какая-нибудь криминальная мразь вроде покойного бородача. Схрон там оборудовала для трофеев. Или базу, чтобы легче было обшаривать город.
Впрочем, не все ли равно? По большому счету, планы коренастого ублюдка и его подельников ничего для Кудряшова не значили. Все, что Леонида интересовало — это судьба жены и дочки. Новоселы же, встречающие гостей пулями, вполне могли быть в курсе этой судьбы. Или даже быть к ней непосредственно причастны.
А коль так, убираться с позором от дома, сделавшегося чужим, наемнику было не с руки. Его отступление — на глазах коренастого стрелка в окне — было, что называется, военным маневром. Совсем как у Кутузова. В то время как про себя Леонид твердо решил проникнуть в квартиру и выспросить… нет, вытрясти все из ее самозваных хозяев.
Отогнав машину подальше — выводя из поля зрения человека в окне — наемник по-пластунски подполз к подъезду. Отворил дверь… и едва не присвистнул от удивления. Уже там, на пороге, его ждало первое препятствие. Тяжелая, металлическая сетчатая кровать, стоявшая поперек проема.
Слишком низкая преграда… для нормального человека. Но вот задержать тупого, неуклюжего, не отличающегося гибкостью зомбака вполне даже могла.
Кудряшов зомби не был, так что смог перелезть через кровать, одновременно пригибаясь.
Ступив на пол подъезда, ощутил его непривычную неровность. А еще — как что-то хрустнуло под подошвами ботинок. Кости? Леонид надеялся, что принадлежали они зомби, оказавшимся достаточно ловкими и сообразительными, чтобы преодолеть эту, первую линию обороны. Так что новым обитателям дома пришлось расправиться с ними самостоятельно.
С минуту Кудряшов постоял в темноте подъезда, дожидаясь, пока привыкнут глаза. Затем двинулся к лестнице.
Преодолел первый пролет… а затем, внезапно в глаза ему ударил луч света. Яркий, из электрического фонаря. А потому слово «ударил» было уместно как никакое другое. Внезапный переход от темноты к свету оказался для Леонида особенно болезненным.
Попятившись, уходя из-под луча, наемник глянул навстречу свету сквозь пальцы, которыми машинально закрыл лицо. Инстинкты подсказывали, что в тот момент Леонид был беззащитен как никогда, но любопытство оказалось сильнее.
А увидел в свете фонаря Кудряшов следующее. Источник света находился на площадке второго этажа… которая была отделена от лестничного пролета еще одной импровизированной баррикадой. Опрокинутым шкафом, а на нем три табурета, уложенные в ряд сиденьями вперед.
И, несмотря на собственное, не внушавшее оптимизма, положение, Леонид не мог не оценить гениальную простоту такого оборонительного сооружения. Нет, не саму конструкцию, но место. Оказавшееся для нее на редкость подходящим. Господствующая высота плюс узкий проход, да еще не подпускающее близко противника препятствие в виде шкафа — такое сочетание могло задержать хоть целое отделение таких как Кудряшов.