Ее слова меня не взволновали. Я истощил все свое любопытство по отношению к лжепророкам и лжемессиям. Я пытался найти в жизни собственное место. И молодой раввин вновь поставил передо мной вопрос выбора.
Но мать не отступала. Был ли то религиозный порыв или семейная гордость? Она только и говорила об этом двоюродном брате.
– Иоанн обосновался на берегу Иордана и смывает грехи людей, которые приходят к нему, окуная их с головой в воду. Поэтому его везде называют Иоанном Смывающим грехи.
Я вновь открыл мастерскую. Однако никто не осмеливался теперь приходить ко мне даже за досками. Наум запугал всех.
Но мало-помалу люди стали встречаться со мной тайно. Они хотели, как и прежде, говорить со мной. Мы собирались на закате далеко от деревни, около озера. Там мы обретали покой в фиолетовых волнах сумерек. Душа моя в пламенной молитве возносилась к усыпанному звездами небу и внимала умиротворяющему безмолвию Бога.
Наум узнал об этих вечерях и вновь с яростью обрушился на меня.
Он был прав.
Разве не стал я воплощением тщеславия? Разве правильно было утверждать, что истиной владею я, а не Священное Писание? Можно ли доверять только себе? Я нуждался в очищении, я нуждался в помощи, в поводыре, даже в учителе. Мне надо было встретиться с Иоанном, чтобы очиститься от грехов.
Я отправился в путь вдоль извилистого русла Иордана.
С каждым шагом дорога все больше заполнялась паломниками, поток людей тек быстрее, чем река. Они шли отовсюду – из Дамаска, из Вавилона, из Иерусалима и из Идумеи.
В ущельях нижнего течения Иордана стихийно возник лагерь: стояли палатки, горели костры, здесь собирались целые семьи, сотни мужчин и женщин.
Иоанн Смывающий грехи стоял по колени в воде, расставив ноги. Его силуэт вырисовывался на фоне скал, теснивших реку.
Длинные вереницы паломников спокойно и безмолвно тянулись вдоль берега. Над водами раздавались лишь хриплые крики каких-то птиц.
Иоанн был воплощением пророка: худой, бородатый, с взъерошенными волосами, в грязной одежде из верблюжьей шерсти. Вокруг него с жужжанием роились полчища мух, привлеченных ужасным зловонием. Его огромные глаза смущали своей неподвижностью. Его грубость выглядела такой вызывающей, что отдавала бахвальством. Я почувствовал себя униженным, я видел пародию на все то, к чему стремился, жалкое подобие моих самых высоких устремлений.
Я внимательно оглядел толпу паломников, пришедших очиститься до наступления вечера. Удивительно, но там были не только евреи, но и римляне, сирийские наемники, иными словами, люди, никогда не читавшие Тору, ничего не знавшие о нашем Священном Писании. Что они искали здесь? Какие блага мог им пообещать Смывающий грехи, коли их не давала собственная религия?
Я приблизился к двум паломникам, ожидавшим на берегу своей очереди.
– Я пошел, – сказал толстяк.
– А я не пойду, – ответил тощий. – И вообще не понимаю, почему должен очищаться от грехов, я во всем соблюдаю наш закон.
– Несчастные! Колодези самомнения и грязи!
До нас донесся громоподобный голос Иоанна Смывающего грехи. У него, должно быть, был очень тонкий слух, ибо, несомненно, он расслышал разговор паломников, несмотря на шум речной воды. Иоанн вопил, обращаясь к тощему:
– Порождения ехидны! Древеса бесплодные! Считаешь себя праведным, потому что придерживаешься пустых предписаний закона. Недостаточно мыть руки перед каждой едой и соблюдать субботу, чтобы охранить себя от греха. Только покаявшись сердцем, ты можешь добиться прощения своего греха.
Эти речи укололи меня, словно жало слепня. Разве не так мыслил и я долгие годы, оставаясь в полном одиночестве?
Иоанн Смывающий грехи продолжал кричать, и его длинное худое тело сотрясалось от ярости. Чувствовалось, что он обладал неистощимыми запасами гнева, и гнев его усиливался от ощущения греховности окружающих. Мне сразу стало ясно, что пророком Иоанн не был, но человеком прямодушным, несомненно, был.
Худой паломник не ожидал такого потока ядовитой брани и смущенно глядел на толстяка, не зная, как поступить.
– Подойди! – прокричал Иоанн.
Человек ступил в воду и сделал несколько шагов.
– Нагим! Нагим, как ты вышел из чрева своей матери!
Худой, сам не зная почему, подчинился, сбросил одежды и подошел к Иоанну голым, как новорожденный.
Иоанн возложил громадную ладонь на его череп. Он впился в глаза худого, словно взглядом забивал в него гвоздь.
– Покайся в грехах! Возжелай добра. Возжелай прощения. Иначе…