— А что у нее с лицом? — спросила я.
— Последствия ранения.
— Но ведь уже больше месяца прошло, неужели не зажило? Зачем так сильно бинтовать? — удивился Александр.
Врач недовольно поморщился — я тоже не люблю, когда лезут не в свое дело, да еще и дают советы, — но все же снизошел до ответа:
— Пластика, делаем постепенно.
— Пластика? — опять удивился Демин. — Больной в коме делают пластику? В обычной больнице? Я не ослышался? Вот, видишь!
Демин картинно развернулся ко мне:
— А говорят, что у нас плохая медицина и денег в бюджете совсем нет.
Врач опять поморщился всем своим видом говоря «а не пошел бы ты», но сдержался и сквозь зубы буркнул:
— Тут особый случай.
— И каков прогноз? — встряла в разговор я.
— Мы родственникам не говорим, но шансов с каждым днем становится меньше.
— А вот, кстати, насчет родственников, — подхватил тему Демин. — Кто ее навещает?
— Родители. Мать почти каждый день приходит. Стоит здесь, смотрит, плачет.
— И пускаете?
— А что делать? Несчастная женщина. Внутрь бокса, конечно, нет, но пусть хоть из-за стекла посмотрит на дочку.
— Вчера и сегодня утром кто-нибудь приходил кроме нее?
Доктор решительно помотал головой — ни вчера, ни сегодня никого не было, в этом он был абсолютно уверен. По нашей просьбе врач вызвал медсестру, которая дежурила в боксе Вероники в то время, когда врача не было на месте. Она тоже никого не видела. И по телефону никто не интересовался состоянием Вероники. В этом оба — и врач, и сестра — были абсолютно уверены.
Я показала обоим медикам фотографию Андрея — увы, такого здесь не встречали. «Да и кто бы его пустил», — заметил врач.
Впрочем, если Андрей здесь не объявился до сих пор, это не значит, что он и дальше не появится. Поэтому мы с Александром разделились. Демин договорился с главврачом и остался на отделении, а я отправилась на встречу с Романом — другом Андрея.
— Только выключите эту шарманку, — услышала я позади недовольное ворчание Александра. — А то у вас скоро появится еще один пациент.
Обратный путь я выбрала через больничный дворик — чуть длиннее, но зато ни скорых с пронзительными сиренами, ни суеты приемного покоя.
Густая тень, отбрасываемая кронами старых деревьев, создавала причудливые узоры на дорожках, набрасывала серое ажурное покрывало на белые скамейки. Где-то вверху чирикали невидимые воробьи. Вокруг скамеек неторопливо бродили голуби в поисках крошек. Принюхиваясь, в их сторону осторожно пробиралась по траве черная кошка.
В сквере было многолюдно. Навстречу мне попадались больные в пестрых халатах и тренировочных костюмах. Кто-то бродил под руку с пришедшими навестить родственниками, другие ковыляли на костылях, разминая больные ноги, или грелись на лавочке под теплыми лучами августовского солнца.
Не знаю, почему я обратила внимание на молодого парня, почти мальчика, с туго забинтованной головой и рукой на перевязи. Он сидел на скамейке в легких хлопчатобумажных брюках, темно-зеленой толстовке и почему-то босиком. Сначала мне показалось, что он дремлет, пригревшись на солнце, но когда я поравнялась с парнем, меня поразил контраст расслабленной позы и плотно сжатых в напряжении губ. С таким лицом только на бой выходить, а не загорать в сквере, подумалось мне.
Я прошла мимо, осторожно поглядывая на него, но парень так и не открыл глаз. Уж не знаю, с какими демонами он боролся, но они прочно обосновались в его голове.
* * *
— Ваша статья поможет Андрюхе? — спрашивал Роман, заглядывая мне в глаза.
Он вцепился в свой стакан с кока-колой так, будто бы тот норовил сбежать со стола. Аж костяшки пальцев побелели. Нервничает.
Любой на моем месте сразу же спросил «в чем?», но я лишь помешивала ложечкой остывший кофе, стараясь не встречаться с Романом взглядом.
Как же я не люблю такие вопросы! Приходится либо врать, либо отделываться полуправдой и умолчанием. Вот и сейчас я представилась журналисткой, где-то через кого-то что-то узнавшей об Андрее. И этот кто-то посоветовал мне встретиться с Романом — лучшим другом Крылова. Врать я умею — работа обязывает, но не люблю. Особенно не люблю врать детям. Но именно так, по-детски, и выглядел Роман — открытый взгляд, круглые щеки, пушок над верхней губой.
— Не знаю, Рома, сейчас я собираю материал, дальше — что редактор решит.
Плохо. Пришлось балансировать на грани полуправды и лжи.
— А с мамой Андрюхи вы встречались?
— Нет. Понимаешь…
— Да-да, я все понимаю, вы не хотите ее зря обнадеживать.
Роман схватил свой стакан с кока-колой и сделал большой глоток.
Ну вот, какой умница, сам себе все и объяснил.
О встрече с Романом я договорилась через соцсети. Узнав, что я из газеты и собираюсь писать об Андрее, он согласился немедленно, не думая ни секунды. И теперь мы сидели в маленьком кафе неподалеку от дома юноши — несколько столиков, огромный экран на стене, безостановочно крутящий клипы, да витрина с пирожными.
Роман оказался таким, каким я себе его и представляла: очки с сильными диоптриями, джинсы с модными дырками на коленях, футболка с дурацким слоганом. Хотя, это мне он кажется дурацким, а в девятнадцать лет — остроумным и креативным.
Едва переступив порог кафе, Роман быстро выцепил меня взглядом и бодро направился к моему столику. Задвинув рюкзак ногой под стол, он с шумом уселся и, заглянув мне в глаза, прямо спросил: «Вы поможете?»
Понукать и вытягивать информацию из парня мне не пришлось. Навалившись грудью на столик, чтобы быть ближе ко мне, он был готов рассказывать и рассказывать.
Я слушала его и незаметно посматривала по сторонам — занятие, ставшее привычным за четыре года работы в отделе. «Никогда не забывай оценивать обстановку и окружающих тебя людей», — говорил шеф. Вот я и оценивала. Посетителей в кафе было немного, но мне казалось, что все искоса поглядывают на наш столик, гадая, что за странная парочка занята выяснением отношений. Думаю, именно так они расценивали эмоциональный, сопровождаемый сильной жестикуляцией монолог Романа. Кто он ей? И что ему от нее нужно? — недоумевали окружающие. Я же смотрела на Романа, и видела перед собой смышленого, доброго, честного парнишку, искренне переживающего за друга.
…Они дружили с первого класса, можно сказать, с самого 1 сентября, когда Романа, потерянного, с огромным ранцем за плечами и букетом длиннющих гладиолусов, вдруг взял за руку незнакомый мальчик. Если у тебя пока нет друга, то можешь дружить со мной, сказал он. Это был Андрей.
В пятом классе они вместе записались в спортивную секцию. Вернее, способности и желание заниматься были у Андрея, но тот уговорил пухлого и неуклюжего Романа пойти вместе с ним. Равно как потом сумел убедить тренера взять их обоих. А затем долго увещевал друга потерпеть и не бросать занятия. И лишь спустя пару лет, когда тройка по физкультуре превратилась в твердую пятерку, а на животе обнаружились первые «кубики», Роман понял, что Андрюха был прав. Он вообще часто был прав.
Дрались? Конечно. Всякое бывало. Но не друг с другом, а скорее, спина к спине. Из-за чего? Сейчас уже и не вспомнишь. То с пацанами из соседней школы делили футбольное поле, то во дворе кому-то не понравился слишком уж независимый Андрюхин вид. Вообще много чего было. Летом ездили купаться на реку. Подкладывали монетки на рельсы в ожидании проходящего поезда. Спасали бездомную собаку. Враждовали с местным дворником.
В восьмом классе оба влюбились в Катьку Горохову, и Роман впервые испытывая муки ревности, решив, что дама сердца непременно предпочтет Андрея. Но оказалось, что любовь дружбе не помеха: оба провожали Катьку домой, выстаивали для нее длиннющую очередь за песочными колечками в школьном буфете, втроем ходили в кино. Когда через год Роман неожиданно разлюбил Катьку, то выяснилось, что Андрей просто ему подыгрывал, так как без него Катька отказывалась принимать знаки внимания со стороны друга.