В тот злополучный день взгляд его горел дикостью. Мужчина раскачивался из стороны в сторону, рыдая как маленький ребенок, и потоки безумных слёз текли по его бледным щекам. Пальцы до побледнения вцепились в кожаную обложку.
Тогда-то всё и началось снова.
Симона хотела только поинтересоваться, не нужна ли ему помощь, когда муж обернулся, лицо его исказилось страшным бешенством.
— Помочь мне?! — прорычал он, брызгая слюной. — Мне никто не может помочь! И ты в особенности!
Он схватил из подставки большой нож, бросился на жену со словами: «Это я! Я убил её! По-твоему, мне можно помочь?»
Симона не успела даже испугаться. Она выскочила за порог быстрее, чем лезвие коснулось её кожи. Йорг не успел причинить ей серьёзного вреда. Скрежет металла по дереву с обратной стороны двери известил женщину, что там, где секунду назад было её лицо, теперь прошёлся кончик острого тесака.
Миссис МакГрат не имела понятия, о чём говорил её муж, и кто такая загадочная «она». В хаотичные всплески мыслей, которые накрывали её, ворвалось лишь одно имя — Ясмин. Его сестра, которая упала с лошади в пятнадцать лет и погибла, не доехав до больницы. Он так и не смог смириться с её потерей, всё время вспоминал её и говорил, что хотел бы повернуть время вспять, сделать так, чтобы она осталась с ним и никогда не уходила. Он действительно глубоко переживал её смерть, но Симона думала, что переломный период давно прошел, ведь с рождением Тома Йорг нашёл себе новый смысл жизни.
Но теперь, когда вспышки бешенства становились всё более частыми, скрывать их от Тома становилось всё труднее. Однажды последствия могли оказаться непоправимыми — Йорг не понимал, что он творил в такие моменты. Симона приняла очень непростое решение. Она со всех ног припустила к соседям, услышав за своей спиной страшную ругань и проклятия мужа, который пытался выломать дверь.
Бригада врачей, к счастью, приехала очень быстро, и уже через несколько дней Йорга признали социально опасным, так как его психическое заболевание дошло до крайней стадии. Его отправили на принудительное лечение с обязательным содержанием в медицинском учреждении на постоянной основе.
Том ничего об этом не знал. У Симоны хватило сил в тот день твёрдо посмотреть ему в глаза и сказать всего три слова: «Том, мы уезжаем…» Ей было очень непросто решить всё в такие короткие сроки, сделать так, чтобы Йорг не имел ни малейшего понятия о их новом местоположении. Теперь миссис МакГрат могла надеяться только на себя и ещё на то, чтобы её не по годам развитый паренёк не сопоставил два и два, пусть это и получалось у него просто пугающе легко.
На новом месте будет проще. Здесь не останется прошлого, тяготящего своей пустотой, ни косых взглядов соседей, ни Йорга, который угрожал жизни жены и собственного ребенка.
Симона взяла дрожащими пальцами ещё одну сигарету и зажгла её кончик, чиркнув колёсиком. Она бы дорого отдала за то, чтобы Том избегал любых психологических травм, ведь врач предупредил, что это является основным толчком к прогрессии болезни.
Она проследила взглядом, как сын, всё так же молчаливо опустив ресницы, вышел из дома. Его русые растрёпанные волосы от порыва ветра немного колыхнулись, блеснув в солнечных лучах. Он был ещё совсем ребёнок, и все эти взрослые трудности не должны коснуться его. Ей так хотелось верить, что новая жизнь будет лучше, что черная полоса не вечна. Ведь это было вполне возможно теперь, когда самый большой ужас остался позади.
========== 1996 год. 14 августа, среда. (продолжение) ==========
Симона и Том быстро перетаскали в дом коробки с самым необходимым — всем, что поместилось в их семейный пикап. Оставшиеся вещи из старого дома должны были прибыть завтра отдельным грузовиком.
— Мам, последняя коробка, — Том занёс и поставил около двери упакованную партию обуви и одежды.
— Спасибо, дорогой. Ты уже осмотрел свою комнату?
— Нет, я как раз думал этим заняться. Я могу пойти наверх и почитать?
Симона удивлённо выпрямилась.
— А обед?
Тому, пока он переносил вещи, почему-то расхотелось есть. Ему хотелось побыстрее распаковать книжки по теории вероятности — он так и не успел закончить с ними перед отъездом.
— Нет, мам… Я хочу почитать, — пробормотал он, уже уходя к себе. — Тебе не нужна больше моя помощь?
Внимательный взгляд матери преследовал мальчика на протяжении всего пути.
— Нет, дорогой. Я сама разберу остальное. Давай только… — миссис МакГрат вытащила из сумки фотоаппарат-мыльницу, — отметим наш день приезда в новую жизнь?
Том вернулся. Симона обняла его за плечо, направляя объектив камеры на себя и сына.
— Улыбку, — она нажала кнопку, так что на момент их обоих ослепило вспышкой. — C приездом тебя, дорогой.
— И тебя, мам. А теперь я пойду.
Мальчик чмокнул миссис МакГрат и пошел наверх. Он скользнул рукой по тёплым полированным перилам лестницы, поднимаясь на второй этаж, а затем приоткрыл первую попавшуюся на пути дверь и заглянул внутрь. Он понял, что угадал с комнатой, потому что старая мебель уже частично переехала на новое место. Помещение ему понравилось. Тут было большое окно, выходящее на солнечную сторону. Как раз сейчас лучи проникали внутрь, так что косой свет красиво ложился на пол, а небольшие пылинки кружились в этом мареве. Места оказалось довольно много, в дальней стороне, около окна, находился скошенный угол.
Том увидел свою кровать — самую нужную мебель Симона решила привезти чуть раньше. Таким образом, диваны, холодильник, некоторые шкафы тоже вернулись на своё законное место. Также переехали большой круглый синий ковер, шкаф для книг. А обои были похожи на те, что украшали стены в их старом доме.
Том прошел через всё пространство, останавливаясь у окна. Его письменный стол ещё не привезли, но мальчик прикинул примерно — он бы поставил его прямо тут, напротив подоконника, чтобы проникало больше света во время чтения, тогда не придётся так сильно напрягать зрение, и голова будет болеть немного меньше. В последнее время его часто мучили сильные мигрени.
Как отца.
Разумеется, Том знал о состоянии своего папы и ни на грамм не верил в эту историю про то, что Йоргу понадобилось срочно уехать. Было нетрудно догадаться, что с ним творилось что-то странное. У него часто сохранялся бледный вид, выступала испарина на виске, расширялись сосуды в глазах и преобладало необычное поведение — все признаки нервной возбудимости. Том прекрасно знал симптомы некоторых расстройств, особенно если применить логику и вспомнить все побочные признаки — как родители понижали голос, когда он входил в комнату, как прятали от него глаза. Как мать часто закрывалась с папой в ванной, чтобы привести его в сознание. Симона старалась обставить всё так, будто мистер МакГрат просто исчез из их жизни совершенно неожиданно, как будто его стерли из их существования клавишей backspace.
Но это всё была игра. Том отлично помнил тот день: как только он появился на пороге, вернувшись из подготовительной школы, мама обняла его, прижав к себе крепко. И зачем-то сказала, что он — самая большая ценность в её жизни, и им надо срочно уехать из этого города, куда-нибудь, неважно как далеко. Слёзы застилали её глаза, а руки тряслись.
Что-то подсказывало Тому: люди не бегут так быстро, в панике, прочь из города, где прожили всю свою жизнь, где ходили в школу, завели семью, где остались дом, работа и друзья, даже если это случилась какая-то очень большая беда. Мать чего-то испугалась, чтобы понять это, не требовались экстрасенсорные способности.
Ребенок посмотрел вниз из окна. С этой стороны открывался отличный вид на небольшой зелёный дворик, огороженный белым заборчиком. Там росло огромное дерево, на толстенной нижней ветке которого болтались импровизированные качели в виде старой шины от какой-то очень большой тачки.