Спросили о тренировках. Раньше он бегал в гору, теперь не имеет такого желания и ходит на природном здоровье, а там уж как получится. Имеет семь восьмитысячников, два из них покорил в этом сезоне.
Говорит, что у него прошла пора расцвета и о а вряд ли успеет выполнить свою программу — покорить все четырнадцать восьмитысячников. Это зависит от того, сумеет ли он нынче сделать ещё два восьмитысячника. Сейчас он сходил на Канченджангу и Чо-Ойю. Однако подхватил какую-то инфекцию вместе с сырой водой или чангом и теперь ждёт, пройдёт болезнь сама или придётся делать операцию.
Считает идеальным возрастом для высотных восхождений 35 лет (ему 37), а для скальных — 20—25 лет.
Из проблемных стен в Гималаях главной считает южную стену Лхоцзе по центру (500 метров отвеса), тот маршрут, который не закончили югославы. На Канченджанге тоже есть интересные маршруты, но значительно проще.
О своём одиночном восхождении на Эверест вспоминает с содроганием и говорит, что никогда больше не будет ходить в одиночку.
Интересовался возможностью посетить Памир и Кавказ (Рейнгольд Месснер побывал на Кавказе в августе 1983 года).
Говорит, что на высоте его тоже очень беспокоит кашель и он не видит возможностей это предотвратить. Кстати, это очень серьёзный вопрос и надо о нём подумать.
Внешность; рост около 180 сантиметров, волосы тёмные, нос Слегка вздёрнут, хорошая улыбка, худощав, но крепок, крупные руки скалолаза. Держится просто. Разговаривает свободно, хотя и утверждает, что испытывает определённые трудности из-за необходимости говорить по-английски.
Питер Хабелер (Напарник Месснера по бескислородному восхождению на Эверест) после Эвереста перестал ходить на высоту, довольствуется Альпами.
Месснер жалуется, что очень тяжело собрать деньги на экспедицию, приходится много работать. Он читает лекции.
На Канченджанге они не использовали своих европейских продуктов, только рис и дал (горох). Из Италии привезли только один большой кусок мяса, которым питались его жена с шестимесячным сыном.
К проблеме питания относится без интереса.
До 1979 года делал пять попыток взойти на восьмитысячники в одиночку, но отступал, боясь возможных осложнений.
Фармакологией не пользуется, иногда применяет снотворное, иногда аспирин против головной боли, для профилактики простуды и для разжижения крови.
На высоту ходит в пластмассовых ботинках с авиалитовыми вкладышами. Их очень важно подержать перед надеванием в спальном мешке, иначе они так и останутся замёрзшими. Рукавицы шерстяные, а если очень холодно, то сверху пуховые.
Старается очень много пить на высоте — четыре — шесть литров в сутки. Проблема в том, чтобы натопить такое количество воды. Утром выпивает по одному литру.
...Мы прожили в Непале до 2 июня. Все дни были заполнены экскурсиями и официальными встречами, отправкой грузов и беседами с корреспондентами. Как правило, приходилось повторять одно и то же, но иногда получались интересные разговоры. Например, с Аллой Левиной из “Комсомольской правды”.
— Я не собираюсь описывать экспедицию. Тем более не хочу разбираться во всех сложностях ваших взаимоотношений,— сразу заявила она.— Мои вопросы, может быть, покажутся неожиданными. Это даже не вопросы, не интервью. Мне хотелось бы просто побеседовать, обменяться мнениями. Мы ведь тоже прошли довольно большой — для нас — поход и даже покорили вершину!
Из многих десятков встреч, интервью, бесед лишь в редких случаях я не только выдавал информацию, но и сам получал какое-то удовольствие от общения.
В частности, мы коснулись переживаний человека, который из последних сил поднимается в гору. Причём идёт без жизненно необходимой цели, без материальной заинтересованности. Алла Яковлевна рассказала, как она лезла на пик Калапата (5545) — панорамную точку в районе Эвереста. Совершенно незнакомая с альпинизмом, абсолютно нетренированная, измотанная несколькими днями горного похода, впервые оказавшись на такой высоте, она при подходе к верхушке этого травянистого холма настолько выложилась, что ползла почти на четвереньках. Обливаясь потом и задыхаясь от недостатка воздуха, испытывая страшную головную боль и тошноту, на грани галлюцинаций или потери сознания, она упрямо карабкалась вверх. “Должна же я влезть на эту проклятую Калапату! Ведь другие-то идут, почему я не могу? А что я потом скажу своим друзьям, детям? Да при чём здесь дети, просто я сама хочу туда залезть. И буду идти, пока не упаду”.
— И вот теперь мне кажется,— говорила Алла Яковлевна,— что вы на своих высотах испытываете...— она замялась, то ли выжидая, то ли подбирая слова.