— Ладно, ладно, это и вправду не мое дело. Только, ради Христа, между мной и этой женщиной отныне — ничего общего. Давай забирай к себе ее и ее детей, а я пойду и стану монахом.
И, не сказав никому ни слова, он обошел восемь монастырей. Так он пришел, наконец, к блаженному Антонию и постучал к нему в дверь. Великий вышел и говорит ему:
— Что тебе надо?
— Я хочу стать монахом, — говорит ему Павел.
— Ты уже старик, тебе шестьдесят лет, — отвечает ему Антоний. — Ты не можешь здесь быть монахом. Иди в деревню и работай, живи в трудах и благодари Бога. А сносить тяготы пустыни ты не сможешь.
— Я сделаю все, чему ты меня научишь, — сказал Павел.
— Я же сказал тебе, — говорит Антоний, — что ты не можешь быть монахом. Раз уж ты хочешь быть монахом, пойди в обитель, где много братьев и где могут сносить твои немощи. А я живу здесь один, ем раз в пять дней, и то не досыта, впроголодь.
Такими и подобными речами он пробовал запугать Павла, но тот не поддавался. Тогда Антоний вошел в пещеру, закрыл дверь и три дня не выходил из нее. Павел сел у двери и принялся ждать. На четвертый день Антонию понадобилось выйти наружу. Он открыл дверь, вышел и увидел Павла.
— Старик, иди отсюда, — говорит он ему. — Что ты мне надоедаешь? Ты не можешь здесь жить.
— Я уже не могу никуда идти, — говорит Павел, — а если умру, то только здесь.
Антоний окинул его взглядом и видит, что у старика нет с собой ничего съестного: ни хлеба, ни воды, ни чего — то еще — а между тем тот уже четыре дня без еды. Тогда Антоний испугался, что был немилосерден к старцу и, если тот умрет, это падет на его душу. Он впустил Павла внутрь, замочил финиковые ветви и говорит ему:
— Бери и плети веревку, как я плету.
Старец с большим усердием плел до девятого часа и сплел пятнадцать оргий (мера длины). Антоний посмотрел, как сплетено, и ему не понравилось. Он подошел и говорит:
— Плохо сплел. Расплетай и плети заново.
Как я сказал, Павел уже четыре дня ничего не ел и к тому же был стар, но Антоний сказал это, чтобы испытать его воздержание. Павел расплел и снова сплел те же самые ветви. Плел он, правда, с большим трудом, потому что ветви от первого плетения уже закрутились. Антоний увидел, что старец не впал в малодушие, что он ни на миг не вышел из себя и даже не изменился в лице. Тут он сжалился над Павлом. Зашло солнце и говорит Павлу:
— Отец, хочешь, перекусим немного?
— Как ты скажешь, авва, — ответил Павел.
Антонию это понравилось и того больше: Павел не бросился тотчас, лишь только предложили есть, но оставил это на его волю. Тут он говорит Павлу:
— Поставь стол.
Тот послушался. Антоний принес четыре сухаря, каждый унций по шесть, и замочил их: один себе, а три Павлу. После этого он начал псалом, который обычно пел. Он спел его двенадцать раз и двенадцать раз помолился, чтобы и тут испытать Павла. Однако Павел охотно молился вместе с ним. Когда они закончили молитву и сели есть, был уже глубокий вечер.
Антоний съел один сухарь, а к другому не притронулся. Старик же ел медленней, и у него еще оставался тот сухарь, который он начал. Антоний подождал, пока тот закончит. Когда Павел доел сухарь, Антоний говорит ему:
— Съешь, отец, еще сухарь.
Павел говорит ему:
— Если ты будешь есть — тогда и я. А если ты не ешь, то и я не буду.
— С меня хватит, — ответил Антоний. — Я же монах.
А Павел в ответ:
— И с меня хватит. Я тоже хочу быть монахом.
Тогда они встали. Антоний снова прочел двенадцать молитв и двенадцать псалмов, и Павел молился вместе с ним. Потом они немного поспали до полуночи, а в полночь поднялись и пели псалмы до утра. Антоний увидел, что старец во всем охотно следует за ним, и говорит ему:
— Смотри, брат, если сможешь так каждый день, то оставайся со мной.
Павел ответил ему:
— Если ты думаешь показать мне что — то большее, то не знаю. А все, что ты делал при мне, и мне делать нетрудно.
Через несколько месяцев великий полностью убедился, что Павел совершен душой, бесхитростен и чист. Содействием Божией благодати Антоний построил для него келию в трех — четырез милях от своей и говорит Павлу:
— Ну вот, с Божией помощью ты теперь монах. С этого дня живи у себя, чтобы получить опыт брани с бесами.
Так Павел прожил наедине год. Он достиг вершин подвига добродетели и удостоился дара изгонять бесов и исцелять. Однажды к Антонию Великому привели юношу, в котором был один из начальствующих бесов — он даже хулил небеса. Антоний присмотрелся к юноше и говорит тем, кто привел его: