— А теперь джинсы, — произнёс Зейн почти без эмоций. Первый раз, когда он раздевает Лиама в таком вот контексте, но он был не против.
Его пальцы с трудом расправились с пуговицей, расстегнули молнию, но когда Зейн пытался стащить джинсы с Лиама, тот издал стон боли и вцепился в его плечо, словно хотел распороть кожу.
— Больно, — выдохнул Лиам. — Наверно, кровь из порезов прилепила ткань к коже.
— Мы их снимем. Ты…
— Я знаю, — Лиам глубоко вздохнул и кивнул. — Я знаю. Всё хорошо. Я верю тебе. Просто сделай это быстро, хорошо?
Когда джинсы были сняты, Зейн ощущал кровь на языке. Он искусал щеку, язык, ладонь, потому что глаза Лиама были на мокром месте, он смотрел в потолок и тяжело дышал, пытаясь не издавать ни звука, но он дрожал. Порезы на коленях открылись, и это было просто ужасно. Ужасно, что он делает Лиаму больно, когда это самое меньшее, чего ему хотелось бы.
— Садись, малыш, — сказал он без лишних эмоций. Лучше звучать нейтрально, чем признать, как он себя чувствует на самом деле. Его чувства не сделают Лиаму лучше, разве что хуже.
Зейн взял полотенце для рук из-под раковины, смочил в воде комнатной температуры и начал обтирать Лиама. Начал с лица, аккуратно стирая подсохшую кровь, стараясь вернуть чертам Пейна чёткость, но они все равно были обезображены опухшей губой и царапинами.
— Говори, пока я работаю над этим, хорошо? — попросил он, ополаскивая полотенце и начиная снова.
Лиам прерывисто вздохнул, когда Зейн принялся за его колени.
— Он хотел, чтобы я работал с ним в магазине, когда закончу школу, — с горечью в голосе начал Пейн. — Он, ау, не хочет, чтобы я уехал в университет, не собирался меня отпускать. Поэтому я и собирал деньги сам, не говоря ему ничего. Он не мог отпустить меня, потому что так ушла моя мама, и, ой, кто-то со стажировки позвонил на домашний телефон. Я не знаю, откуда у них номер. Я давал только номер мобильного, домашнего — нет. Но они позвонили, оставили сообщение насчёт встречи, и это его вывело.
Колени Лиама выглядят ужасно, они кровят.
— И как это случилось?
— Я, ау, споткнулся и упал с лестницы.
— Ты споткнулся, — Зейн поднял бровь.
— Я споткнулся. После того, как он меня толкнул. — Он дрожит, потому что Зейн протирает его раны спиртовыми салфетками. — Печёт. Печёт, Зейн. Но, ай. Он продолжал кричать на меня, продолжал говорить… что я бесполезный, и какой смысл стараться, если мир меня не примет? Он меня не принимал, но, наверное, потратил на меня слишком много времени и денег за эти годы, что считает, что я ему должен. Я… я ненавижу его так сильно!
Зейн встал между ног Лиама, стараясь не задеть раны. Он наклонился, их лбы коснулись, и Лиам обнял его одной рукой так крепко, что почти больно. Его пальцы сжимались и разжимались, цепляясь за футболку Зейна, и он плакал. Зейн чувствовал, как он дрожит, как мокнет ткань футболки от слёз, когда Лиам наклонил голову. Изо рта Лиама вырывались разбитые, тяжёлые всхлипы:
— Я просто не понимаю, почему? Почему? Не знаю. Что я такого сделал?
Зейн мягко отстранился и погладил его по лицу.
— Вот бы ты позволил мне тебя спасти.
Лиам закрыл глаза.
— Ты не можешь спасти человека. Люди могут спасти только сами себя.
— Так дай мне помочь тебе себя спасти. Пожалуйста, Лиам.
— Хорошо. Может, что-то и выйдет.
Зейн поцеловал его в лоб и закончил с обтиранием. Лиам вяло ему улыбнулся.
— А можно мне получить подарок прямо сейчас?
Зейн засмеялся и осыпал лёгкими поцелуями, всё, что только мог: руку Лиама, плечо, грудь, шею, место за ухом, потому что от поцелуев туда Лиам вздрагивал и покрывался мурашками.
— Ты получишь всё, что захочешь, — он достал коробку и передал её Лиаму, который быстро расправился с обёрткой.
— «Этот купон можно обменять на любое тату среднего размера». — Он с восторгом посмотрел на Зейна. — Правда?
— Видел, что тебе нравятся мои, — пожал плечами. — Подумал, может ты и сам захочешь сделать. Если нет, мы можем придумать что-то другое.
Лиам затряс головой.
— Нет, я хочу. Ты… ты пойдёшь со мной?
— Куда угодно, если ты этого хочешь.
Зейн убрал весь беспорядок, который они устроили, закончил бинтовать раны Лиама и помог ему одеться в одежду, которую они достали из шкафчика, а потом вывел его за дверь. Джем ждал их не в офисе, а за стойкой администратора. Блондинки уже не было, и Джем махнул им рукой, прося садиться.
— Садись, Лиам, — приказал мужчина.
— Хорошо, сэр.
— Не называй меня «сэр». И расскажи мне, что случилось. Правду, Лиам, не ложь. Есть времена для секретов, есть времена для лжи, а есть время, когда нужно попросить о помощи.
— Мне не нужна…
— Просьба о помощи не делает тебя слабым, — резко прервал его Джем. — Она не делает тебя попрошайкой. Если люди готовы помочь и предлагают свою помощь, а ты отказываешься, это не делает тебя круче. Это делает тебя глупым, а ты не глупый.
Лиам понимающе кивнул. Он держал Зейна за руку, рассказывая, и лицо Джема ничего не выражало, если не приглядываться. Зейн знал этот ход. Он тоже так делал. Делал вид, что ему всё равно, но он узнал этот вздох, Джему было не наплевать. Зейн был рад, что выбрал именно это место. Он не знал, что делать, и Лиам не позволил бы ему что-то сделать, но его всё детство учили: если кто-то причиняет кому-то боль, а ты не можешь ничего с этим сделать, обратись ко взрослому, которому доверяешь. Он всё ещё ребёнок, он не может справляться со всем самостоятельно.
— У тебя есть место, где бы ты мог пожить? — спросил Джем, когда Лиам закончил свой рассказ.
— Он не…
— Я не спрашиваю, разрешит он тебе или нет, Лиам. Ты взрослый. Ты сам можешь решать, где тебе жить, и он никак не может на это повлиять.
Лиам пожевал губу.
— У родителей Гарри, может быть. Они всегда хорошо ко мне относились, и, думаю, были бы не против, но… все мои вещи там. Буквально все. Не думаю, что он разрешит мне просто прийти и забрать их.
Джем улыбнулся, слишком холодно, чтобы улыбку эту можно было считать приятной.
— Мы заберём твои вещи, Лиам. Поверь, если я буду говорить с ним, он вряд ли откажет. А теперь ты можешь позвонить другу и попросить у него пожить, завтра…
— Он сделает это завтра, — быстро сказал Зейн. — Сегодня он пойдёт со мной. Там он и поговорит с Гарри.
— Ты этого хочешь? — спросил Джем у Лиама.
— Да, — кивнул тот.
========== Вместе ==========
Гарри помог ему довести Лиама до комнаты, а потом отправил Найла ночевать к Джошу. В его комнате было две кровати, так как технически там должны были жить два человека, поэтому такое решение не должно было стать проблемой. Плюс, они наверняка… нет, фу, о таком лучше не думать.
Гарри не спросил ни о состоянии Лиама, ни о том, почему ему нужно пробраться в академию. Он только обнял друга и сказал:
— Расскажешь мне, когда сможешь.
Зейн дал им немного времени наедине, и когда вернулся, на щеках обоих виднелись дорожки слёз, а Гарри выглядел так яростно и заботливо, как Зейн себя чувствовал.
Зейн решил, что им стоит спать в разных кроватях. Было слишком много возможностей повредить что-то на теле Лиама, поэтому он и не решился. С трудом, но Лиам всё-таки согласился спать в кровати Найла, но каким-то образом вышло так, что лежал он в кровати Зейна, а тот — на полу, сжимая руку Пейна под неудобным углом.
Так они и лежали, и Лиам вдруг наклонился и прошептал:
— Ты не спишь?
— Нет.
— Я тебя не люблю, — мягко сказал Пейн.
Зейн сморгнул остатки сна и уставился на него.
— Тут ты должен уличить меня во лжи, — сказал Лиам с улыбкой. — Я думал, ты всегда понимаешь, когда я вру, а когда — нет.
— Я не верю в любовь.
— А ты говорил, что хорошо врёшь, — улыбка Лиама превратилась в ухмылку. — Какая замечательная ложь.