— Ты бесчувственная. Совершенно, — Гермиона умело подливала масла в огонь. Она томно застонала и ведьма толкнулась бедрами навстречу ласковым губам и шаловливому языку.
Джинни раздвинула набухшие губки в стороны, погружаясь языком в жаркую сочную глубину. Она часто лизала, втягивала в рот мягкие солоноватые складочки, посасывая их. В какой-то момент, пройдясь ним быстрым движением языка от влагалища до клитора, Джинни услышала сдавленный вскрик и почему-то решила, что этот приемчик обязательно нужно будет взять на заметку.
Гермиона извивалась всем телом, отчаянно пытаясь насадиться поглубже на проворный и удивительно изобретательный язык, и Джинни, будто услышав ее мысли, огладила указательным пальцем мокрые губки и резко вставила его вовнутрь.
Гермиона вскрикнула, от острого, чистого наслаждения, но его явно было ей мало. Она бессвязно шептала: — Еще.. еще, — и отчаянно насаживалась на руку Джинни.
Улыбнувшись, Джинни добавила еще палец, а потом и третий. Поднявшись на колени, она продолжала трахать Гермиону пальцами, наслаждаясь тем, как она стонет и вскидывает бедра. В маленькой миссис Уизли будто проснулась фурия, но жаждущая не мести, а отчаянно желающая глубокого, страстного, грубого секса. Поначалу эта мысль слегка напугала ее, но потом, когда Гермиона прогнулась, подставляя упругую грудь для ласки, сомнений больше не осталось.
— Твою мать, Джинн, ну же... — прохрипела Грейнджер, едва ли не до крови кусая губы.
— Э, нет, дорогая, — коварно улыбнулась Джинни, — так будет нечестно. Я тоже хочу получить свое.
* * *
Чертовка! Бестия! Обломать на самом интересном месте! Но, видя как Джинни ухмыляется и облизывает пальцы, наслаждаясь вкусом, Гермиона поняла, что знает, как ей отомстит.
Резкая вспышка — и вот кашне обуглившимися ошметками разлетелось в стороны, а в глазах поваленной на лопатки Джинни — легкий испуг.
— Не ожидала? — Гермиона отрывисто поцеловала рыжую ведьмочку, наслаждаясь поцелуем с солоноватым привкусом.
— Иди сюда, я кое-что придумала, — и властно развернула, укладывая головой к своим ногам. Джинни гибко извернулась, устраиваясь поудобнее, сгибаясь подобно брусочку пластилина в теплых руках и бесстыже подставилась настойчивым губам, выцеловывающим узоры на внутренней стороне бедра. Гермиона быстрым движением всосала набухшие, довольно-таки крупные половые губки, поигрывая и нажимая языком. Не переставая ласкать и гладить бедра, Джинни, в свою очередь, склонилась над раскрытым и истекающим соком влагалищем перед ней.
Комната наполнилась сосущими и чмокающими звуками, перемежаемыми страстными стонами и мольбами не останавливаться. Девушки были так увлечены занятием, что звука открывающейся входной двери даже не заметили.
В очередной раз глубоко ввинтившись языком в горячее и влажное лоно, Гермиона на минутку оторвалась от своего десерта, чтобы поправить отчаянно мешающий локон, довольно постанывая: рыжая бестия вытворяла что-то неимоверное там: низ живота полыхал адским пламенем, а тело скручивало будто жгутами, и вскрикнула от неожиданности, увидев прямо перед собой Гарри Поттера, правда, вверх ногами. В его глазах читалось легкое недоумение, стремительно сменяющееся откровенной похотью. Вероятно, он ее не узнал, потому что бездумно скользил взглядом вдоль тела, но вдруг уставился на левую руку, где до сих пор было отчетливо видно вырезанное когда-то Беллатрисой «Грязнокровка».
— Давай, Гермиона, — зачарованно сказал он, — увлажни мою девочку. Подготовь ее для меня.
* * *
Язык Гермионы был просто великолепен: он щедро дарил сладостную истому, погружая в предоргазменный транс. Но где-то на задворках сознания все еще маячила фурия, страстно жаждущая грубого проникновения, но не тонких девичьих пальцев, а напряженного члена: прямо сейчас, сзади, глубоко и безжалостно.
Сегодня Моргана ей благоволила. Сквозь вату в ушах послышался голос Гарри:
— Давай, Гермиона, увлажни мою девочку. Подготовь ее для меня.
И у Джинни сорвало крышу. Мысль о том, что Гарри, ее такой робкий и нежный в постели Гарри сейчас мог бы ее отыметь, причем на виду у Гермионы, была такой сумасшедшей, но такой желанной.
«Терапия, так терапия», — подумала Джинни, позволяя Гарри смотреть на нее, такую открытую и бесстыжую.
Гарри не терял времени, на ходу сбрасывая рабочую мантию и аврорскую форму. Зацепив пряжкой ремня трусы, он зашипел: член ощутимо дернулся, послав в голову очередную вспышку желания.