Служебник указывает, что при произнесении иереем слов установления Таинства диакон орарем показывает на святой Хлеб и на святую Чашу. По аналогии с Архиерейским Чиновником, священник также рукой показует и Хлеб и Чашу.
Как видно из предшествующего обозрения евхаристических молитв древности, слова установления Таинства являются вместе с молитвой призывания Святого Духа самой неотъемлемой частью анафоры. Если не считать Несторианской литургии, где этих слов нет вообще ввиду указанных выше соображений, и литургии в «Тестаменте», где они неполны, то все остальные нам известные евхаристические молитвы содержат их.
Интересна редакция этих слов. Наиболее полна она у евангелиста Матфея: λάβετε, φάγετε τοΰτό έστι τό σώμάμου. Πίετε έξ αύτοϋ πάντες τούτο γάρ έστι τό αίμά μου, τό τής καινής διαθήκης [Приимите, ядите: сие есть Тело Мое. Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета].
Марк следует ему, оставляя последние слова «во оставление грехов». Лука варьирует слова установления так, что у него перед Чашею (первой, т. е. не евхаристической, a законной) Спаситель сказал: λάβετε τοΰτο καί διαμερίσατε [приимите ее и разделите], — тогда как перед Хлебом только: τοΰτό έστι τό σώμά μου, τό ύπέρ ύμών διδόμενον [сие есть Тело Мое, еже за вы предается]. Также и перед Чашею (евхаристической) не встречается у него «пийте от нея вси», a прямо: τοΰτο τό ποτήριον ή καινή διαθήκη, έν τώ αϊματέ μου, τό ύπέρ ύμών έκχυνόμενον [сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови, яже за вы проливается], — без «во оставление грехов». Четвертое повествование о Евхаристии, у апостола Павла (1 Κор. 11), основывается на повествованиях и Матфея, и Луки. Так перед Хлебом Спаситель, якобы, сказал в редакции Матфея, т. е. λάβετε, φάγετε, τοΰτό μου έστι τό σώμα [приимите, ядите, сие есть Тело Мое], но добавил не совсем как у Луки: τό ύπέρ ύμών κλώμενον [за вы ломимое]. Перед Чашею текст в редакции Луки (впрочем, έν τώ έμώ αϊματι [в Моей Крови] без «за вы изливаемая во оставление грехов»).
Такова варьирующаяся редакция священного текста. Исторические литургии следуют такому порядку:
Литургия САVІІІ: λάβετε… φάγετε τοΰτό έστι τό σώμά μου τό περί πολλών θρυπτόμενον είς άφεσιν άμαρτιών. Πίετε έξ αύτοΰ πάντες τοΰτό έστι τό αίμά μου τό περί πολλών έκχυνόμενον είς άφεσιν άμαρτιών [приимите… ядите, сие есть Тело Мое, еже за многи сокрушаемое во оставление грехов. Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя, яже за многи изливаемая во оставление грехов].
Греческая литургия апостола Иакова: λάβετε, φάγετε τούτο μου έστι τό σώμα τό ύπέρ ύμών κλώμενον καί διδόμενον είς άφεσιν άμαρτιών [приимите, ядите, сие есть Мое Тело, еже за вы ломимое и предаваемое во оставление грехов].
Также и перед Чашею: ее редакция более полная: πίετε έξ αύτοΰ πάντες τοΰτό μου έστί τό αίμα τό τής καινής διαθήκης τό ύπέρ ύμών καί πολλών έκχυνόμενον καί διαδιδόμενον είς άφεσιν άμαρτιών [пийте от нея вси, сия есть Моя Кровь Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая и предаваемая во оставление грехов].
Также и Александрийская литургия апостола Марка:
перед Хлебом: λάβετε, φάγετε τοΰτό έστι τό σώμα μου τό ύπέρ ύμών κλώμενον καί διαδιδόμενον είς άφεσιν άμαρτιών [приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое и предаваемое во оставление грехов].
перед Чашею: πίετε εξ αύτόν πάντες τοΰτό έστι το αίμά μου τό τής καινής διαθήκης τό ύπέρ ύμών καί πολλών έκχυνόμενον καί διαδιδόμενον έις άφεσιν άμαρτιών [пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая и предаваемая во оставление грехов].
Византийские литургии усвоили в общем сложную редакцию апостола Иакова, но без καί διαδιδόμενον [и предаваемая] в обоих случаях.
Это сравнение текстов установительных слов нами производится для того, чтобы показать историческую изменяемость и гибкость этого текста. Если даже принять латинское (к нам через митр. Петра Могилу пришедшее) мнение о тайносовершительной формуле, то в Таинстве Евхаристии оно, как и в других таинствах, никогда не было строго зафиксированным. Латинской науке нужно точно установить, что и какова есть тайносовершительная формула установительных слов Спасителя. Обращаем внимание на работу, специально этому посвященную: D-r. K. Merk «Der Konsekrationstext der römischen Messe». Rottenburg a/N., 1915, Ss. 145. Для латинского литургического и догматического сознания сила Таинства находится именно в этих словах. Таинство понимается католиками юридически, действие слов тоже юридическое. B силу их учения о «Minister Sacramenti» [служитель Таинства] священник в Евхаристии больше, чем в каком-либо другом таинстве, есть «Stellvertreter Christi» [заместитель Христа (нем.)], «Vice Christus» [заместитель Христа]. Он произносит эти слова от имени Спасителя, как-будто Сам Спаситель, заменяя Его в полной мере. Будучи как бы Самим Господом, совершающим Свою последнюю Вечерю с учениками, священник произносит слова установления, как будто Сам Спаситель, административно, консекраторно. B устах православного священника они произносятся в историческом повествовании об установлении Вечери. Если священник, по словам Максима Исповедника, является в Таинстве «образом Бога», τύπος Θεού, [430] то он никак не «вице-Христос». Он не заместитель Христа, и Таинство совершается не одними словами установления и не силою их, a всем контекстом евхаристической молитвы и силою, действием и благодатию Святого Духа.
431.
И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание.