Камзабай раньше и острее всех близких почувствовал мучения Евнея, разрывающие его больное сердце на части. Однажды утром в воскресный день он пришел к нему домой. Незадолго до того исполнилась годовщина смерти матери, лето уже подходило к концу. Начав ни к чему не обязывающий разговор, Камзабай как бы невзначай напомнил ему последний наказ матери.
— Первое ее желание мы исполнили — похоронили рядом с нашим отцом, пусть земля будет ей пухом. А насчет второго… не знаю, как подступиться к тебе. Боюсь сказать, может быть, не пожелаешь выслушать меня и ослушаешься ее наказа… Между прочим, мать наша быта умная, справедливая, и мы никогда не перечили ей… Она для нас, пятерых братьев, в течение двадцати трех лет была и отцом и матерью. — Камзабай говорил медленно, растягивая слова. Чувствовалось, что говорит давно обдуманное. — Младшие братья не решаются прямо объясниться с тобой, но хотят того же, что и я. Короче говоря, мы хотим вместо матери — иметь Зуке… Между прочим, наша Зуке женщина покладистая, она единственная могла бы терпеть твой не ангельский характер, тщательно следила бы за твоим здоровьем, требующим особого ухода, и всегда находила бы подход к тебе… И мать, зная это, завещала, чтобы вы вновь воссоединились. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше — тебе и нам, Евней. Это наказ и просьба всех нас, Букетовых. Оставаясь одиноким, всецело отдаваясь работе и ночным бдениям, ты губишь себя и мучаешь нас…
— Но с чего вы взяли, что Зубайра согласится на мое повторное предложение? Она сейчас кандидат технических наук, у нее хорошая работа, приличная квартира. Я ее жестоко обидел, первым объявив талак[46]… Сколько лет прошло! Давно погасшую любовь и прежние симпатии друг к другу вряд ли теперь восстановишь…
— Эту проблему оставь нам! — заявил Камзабай. Видимо, он уже был готов, не откладывая, осуществить задуманное. — Лишь бы ты нам разрешил действовать!..
— Ладно уж, делайте, как вам хочется…
Через пару месяцев после этого разговора Евней Арыстанулы по служебным делам оказался в Алматы, он всегда останавливался в гостинице «Алматы». Ему пришлось задержаться здесь дней на десять. Была суббота. И пришел к нему близкий родственник, потомок Алыпкаша-батыра, отпрыск его второго сына Таетена — Сураган Ерденов, и пригласил в гости. Пришлось идти, тем более приглашала молодая семья, только недавно создавшая свой очаг. Он думал, что будут и другие гости. Но оказался в единственном числе, хотя сноха Бахыт накрыла щедрый дастархан. Изобилие стола и набор отменных напитков вызвали у него подозрение.
— А где другие гости?
— Да, вообще-то, мы приглашали… но тут у нас вышла заминка… — смутился Сураган, переглянувшись с женой. — Угощайтесь, ага, берите мясо. А может, стопочку отменного вина выпьете?.. Разрешите открыть?
— А ну, выкладывай, что у тебя там за пазухой, какими-то загадками говоришь…
Зная крутой характер Евнея Арыстанулы, Сураган виновато посмотрел на жену, словно не решаясь открыться. Она тоже засмущалась, опустила голову, потом снова посмотрела на мужа, давая понять, чтобы он сам обо всем рассказал.
— Позавчера нам позвонил дядя Камзабай из Караганды и дал очень ответственное поручение. По этому поводу мы, то есть я и Бахыт, вчера разыскали нашу женеше Зуке, душевно, как могли, побеседовали с нею, ну а потом, как видите, хотели вас обоих свести за нашим дастарханом… — Сураган вдруг умолк, не решаясь дальше продолжать.
— И Зубайра отказалась встретиться со мной?! — Евней Арыстанулы хотел спросить об этом небрежно, но внезапно севший голос выдал его волнение.
— Нет, ага, — успокоила Бахыт. — Сураган сегодня отправил меня к ней, чтобы я ее привела сюда, на обед. Но она отказалась… Вообще же, встретиться с вами тетя Зуке не против… Мне думается, ей неудобно после всего случившегося объясняться с вами в нашем «отау уй», в доме молодых… Потому она сказала: «Если я ему нужна, пусть приходит сам!..» Это ее истинные слова, ага.
Лицо Евнея Арыстанулы залила краска, он как-то встряхнулся и громко рассмеялся, затем с волчьим аппетитом набросился на угощение. Это были уже признаки радости.
— Евней ага, как-никак Бахитка принесла приятную новость. Ради этого, думаю, стоит пропустить рюмку вина?
— Ладно, наливай уж чего-нибудь покрепче…
И с этого момента у него в душе всколыхнулось что-то давно забытое. Это почувствовали и хозяева. Молодые супруги, от всей душой любившие ученого родича, по-своему переживали его семейную неустроенность, длившуюся вот уже несколько лет, и сейчас обрадовались, что наметилась перемена в лучшую сторону и что они тоже внесли в это свою лепту. Когда встали из-за стола, они затараторили наперебой:
— Мы купили цветы и подарок, чтобы вы отнесли нашей женеше. Мы сами донесем их до двери ее квартиры и тут же вернемся обратно, если, конечно, вы разрешите…
Осенью двухкомнатную квартиру в Караганде Евней поменял на трехкомнатную. Так получилось, что новую квартиру он получил в доме № 56 по улице Ленина, где жил брат Камзабай. Когда привели в порядок это жилище, он отправился в Алматы. Но на этот раз не один, а с тремя младшими братьями. Все трое горели желанием перевезти дорогую им женеше Зуке в новый дом, свою готовность во всем ей служить они проявляли такими словами: «Если прикажете — мы ее до самой Караганды можем нести на руках!»
Вновь восстановленный семейный очаг Евнея и Зубайры никогда не был без гостей, накрытый для них дастархан, можно сказать, никогда не убирался. Вместе с Зубайрой Дуйсенкызы в шанырак старшего Букетова вошли желанный уют, счастье, озаренное улыбками и гомоном детей. Дело в том, что той осенью, ни с кем не посоветовавшись и никого не спросив, к ним неожиданно из Агадыря, рабочего поселка вблизи Кайракгинско-го рудника, приехали Жартас с женой Шамшией и годовалым сынишкой по имени Мажит. Гости буквально огорошили старших Букетовых таким заявлением:
— Ага и женеше, этот малыш с этой минуты — ваш! Вот свидетельство, вот наше письменное согласие на это… Поздравляем вас с сыном! Пусть ваш Мажит будет счастливым, станет хозяином и хранителем вашего очага. Теперь уж разрешите нам устроить для вашего сынишки шилдехану…[47]
(Доброе пожелание их исполнилось, можно сказать, полностью: сейчас Мажит Евнейулы Букетов живет в Караганде, он уже отец двух дочерей — Альмиры и Динары.)
А когда Мажит уже вовсю бегал, поступок Жартаса повторили самый младший брат Ебеке, Еслямбек и его жена Рымкеш. Младшие Букетовы работали в Жезказгане, на руднике. Они тоже приехали без приглашения в Караганду со своим семимесячным малышом и сказали: «Бапа, чтобы ваш Мажит не рос одиноким, считайте и нашего мальчугана, Рашида, — вашим!..»
Евней писал брату Еслямбеку, делясь своими тревогами: «Я этого ребенка у тебя не просил, но когда ты преподнес своего первенца, я понял, что ты ставишь меня на уровень с отцом… И сейчас так это понимаю… Его чистая душа и то наслаждение, которое мы с Зуке получаем от малыша, делают нас снова молодыми… Если этот ребенок будет впереди среди своих сверстников, буду бесконечно радоваться, если же он вдруг окажется не впереди — мне все равно, если буду жив, я постараюсь, чтобы он ни в чем не нуждался и ни от кого не зависел. Но я не знаю, как сложится его судьба, когда он останется один…»
А вот что Евней написал Еслямбеку спустя много лет:
«Еслямбек, Аллах свидетель, я не набиваю себе цену, говоря, что я тебя воспитывал с младенческих лет. Когда ты принес к нам своего первенца… мои заслуги с лихвой были возвращены. Наверное, никто лучше, чем ты сделал, не покажет уважение к старшему брату. Тогда я тебе выразил свою благодарность от всего сердца…»
46
Отречение от жены. Если приходится снова сойтись, то надо опять идти в мечеть и там закрепить повторный союз, держа руки на Коране.