Архитектура Св. Софии задала образец для османских мечетей. Английский журналист Генри Мортон – тот самый, который документировал вход Говарда Картера в гробницу Тутанхамона и карманный дайджест книг которого раздавался британским солдатам, – уверенно писал, что «любая мечеть в Стамбуле и во многих исламских странах является в каком-то смысле копией христианского храма Святой Софии»10. Перетекающая в полукупола гигантская полусфера, основание которой пропускает свет, поднятие перекрытия на четырех опорах на недосягаемую высоту, «растворение» опорной конструкции в огромном зале интерьера на несколько десятилетий стали ориентирами для османских архитекторов, сформулировали целый ряд архитектурных тем и оказались поводом для несинхронного, но оттого не менее важного соревнования возможностей. При этом сравнение с грандиозным византийским храмом – это прием не европейских исследователей, но уже османских историографов, современников и очевидцев превращения Константинополя в новую столицу совершенно иного государства: так, хронист XV в. Турсун-бей в «Книге Завоевателя» отмечал, что стамбульская мечеть Мехмеда II – Фатих-джами – построена по подобию Св. Софии, но в соответствии с новейшей строительной практикой11.
Храм Св. Софии Константинопольской.
Разрез, план (по Кинроссу)
Мехмед II был прекрасно образован, владел несколькими языками и, судя по его библиотеке, знал и античную литературу, и вдохновлялся примером не только Пророка, но и Александра Великого, воспринимавшегося как объединитель Европы и Азии12. Перед началом строительных работ в новой столице султан изучал топографические сочинения и инициировал несколько одновременных крупных проектов, хорошо осознавая программную роль новой архитектуры в процессе «османизации» Константинополя13, – куллие Эйюп и Фатих, дворцы Сарай Атик и Топкапы, крепость Йеникуле, арсенал и судоверфи Терсане, Крытый базар (Kapalıçarşı), несколько бедестенов… Необходимо учесть и «ренессансные коннотации» османской культуры второй половины XV в., соответствовавшие как эстетическому «плюрализму» Константинополя, так и «космополитическим» амбициям султана, ощущавшего себя владыкой мировой державы14. Художественные контакты с итальянскими государствами и Священной Римской империей укрепились после заключения мира с Венецианской республикой (1479), результатом чего стала работа при султанском дворе итальянских художников – достаточно напомнить хрестоматийные примеры приглашенных к двору Мехмеда II Джентиле Беллини и Констанцо да Феррара, а также указать на явное влияние венецианской архитектуры на оформление фасада Изразцового павильона дворца Топкапы (1472) и «турецкие мотивы» в творчестве Витторе Карпаччо. Выстраивание особых отношений Османского государства с Венецианской республикой объясняется не только их соседством на Балканах, но и ослаблением Генуи, потерявшей доступ в свои черноморские колонии15. Так, в планировке куллие Фатих отмечаются параллели с идеальными архитектурными ансамблями итальянского Ренессанса, прежде всего с миланским Оспедале Маджоре, законченным Антонио Филарете в 1456 г. – через три года после взятия османами Константинополя16.