Второе разочарование было связано со звёздами. Даже при большом прогрессе технологий в течение второго[38] тысячелетия, в конце того тысячелетия звёзды оставались не ближе, чем в начале. Не произошло никакого большого прорыва в разработке систем создания реактивного импульса, которые могли бы позволить развивать скорости, хоть сколько-нибудь приближающиеся к околосветовым; видение сверхсветовых звёздных кораблей или путешествий через «червоточины» пространства осталось уделом кинопромышленников. И при этом не было ни одного дополнительного стимула стремиться к звёздам, поскольку, несмотря на целое тысячелетие поиска, не было получено никаких сигналов от внеземных цивилизаций. Проект SETI (поиск внеземного разума) держал свою одинокую бессменную вахту на протяжении столетий, но напрасно. Звёзды остались далёкими и немыми. Человечество задумчиво смотрело в закрытое для него небо, а потом постепенно перестало смотреть. Возле звёзд не было никакого спасения. Не было никакого зоопарка новых инопланетных животных, чтобы притупить чувство вины и тоски человеческой расы в новом мире, большей частью лишённом крупных животных. Все результаты научных исследований позволяли заключить, что, хотя микробы могли бы присутствовать в галактике повсеместно, животные были бы редкими. Люди жили на Редкой Земле[39].
В поисках других изменений он покинул университет. Он вышел с окраин и прошёл через сияющий центр города. Ребёнком он любил заходить на рыбный рынок, в то место, где всё великолепие съедобных представителей морского биологического разнообразия всегда было выставлено напоказ, радуя взгляд: множество разновидностей лосося, многочисленный полосатый лаврак, терпуг, нототения, морской язык, палтус, стальноголовый лосось, осётр, треска, хек, морской окунь, королевские крабы, крабы метакарцинусы, каменные крабы, стыдливые крабы, устрицы, мидии, саксидомусы, черенки, панопеи, трезусы, филиппинские венеруписы, осьминоги, кальмары, скальный гребешок, бухтовый гребешок, креветки, крупные глубоководные креветки. Вся эта морская жизнь происходила исключительно из прохладных вод его родного штата. Но рынок исчез, и ни в одном из продовольственных магазинов, в которые он заходил, он не смог найти в продаже вообще никаких даров моря. Были курятина, говядина, свинина, баранина и ягнятина, и было много разновидностей овощей, многие из которых были ему в новинку. Но не было никаких даров моря, вообще никакой пищи, полученной из существ, не выращенных или одомашненных, а добытых в дикой природе. Ничего.
Он шёл через город, сейчас уже такой древний, по крайней мере, по человеческим меркам. Не было никаких певчих птиц. Но были вороны – тысячами.
Он искал новые разновидности животных. Но птицы, белки, домашние собаки и кошки – и люди – все они выглядели теми же самыми.
Тысяча лет ещё не вызвала к жизни новую фауну, растущую из пепла старой. Это потребовало бы больше времени. Но опять-таки, это было то, чего у Путешественника во Времени – и у его вида – был почти бесконечный запас. Всё время в этом мире.
Преобразование домашних растений и животных – от старого избирательного размножения до сегодняшней генной инженерии – оказало огромное воздействие на все живые существа на планете.
ШЕСТАЯ ГЛАВА
ПЕРВЫЕ 10 МИЛЛИОНОВ ЛЕТ
Фауна эпохи восстановления
Одна из самых замечательных особенностей наших домашних рас заключается в том, что мы видим у них адаптацию, конечно, не на пользу самого животного или растения, а к потребностям или прихотям человека[40].
Расположенный высоко на вершине холма с первозданным видом на запад, госпиталь Харборвью в Сиэтле занимает главенствующее положение над обширным городом, раскинувшимся вдоль берегов внутреннего водного пути, известного как Пьюджет-Саунд. В ясные дни массивные Олимпийские горы плавают над далёким западным горизонтом, словно пробуя поймать заходящее солнце своими зубчатыми скалистыми вершинами, тогда как на юге вырисовывается гора Ренье, словно какой-то успешный вкус месяца компании «Баскин Роббинс». Возможно, ни в каком другом общественном госпитале в мире не наслаждаются таким великолепным закатом.
Однако такие пасторальные удовольствия в значительной степени потеряны для клиентов Харборвью. Большинству из тех, кто прибывает сюда, уже не до заботы о подобных вещах, для них проход через эти двери обычно является лишь прибытием в свой последний приют. И они не прибывают поодиночке. Временно прибывшие пациенты, наркоманы, жертвы огнестрельных ранений и незастрахованные лица, которые составляют большой процент от пациентов Харборвью, часто приносят с собой экзотические новые штаммы микробов, организмов, которые, несомненно, эволюционировали совсем недавно.