На триере каждый гребец имел отдельную скамью, причем скамьи верхнего ряда были длиннее прочих. Можно сказать, что длина скамьи находилась в прямой зависимости от длины весла и определялась степенью тяжести работы, а следовательно, и заработка. Соответственно на триере были «весла транитов» и «уключины транитов», зевгитов и таламитов. Среди зевгитов различались еще месонеи («средние»), сидевшие в средней части борта: их весла были короче, чем у транитов, но длиннее, чем у остальных зевгитов. Хотя транитам приходилось ворочать самые длинные и тяжелые весла, силы им придавал целебный морской воздух, тогда как гребцы нижнего ряда задыхались в духоте трюма и работали вслепую, повинуясь лишь флейте авлета, задающей темп.
Отверстия для весел. Миниатюра Кодекса Вергилия.
Рукояти весел. Барельеф с Виллы Альбани.
Весла верхнего ряда направлялись только колками, остальные продевались сквозь прямоугольные или круглые отверстия в борту (скалмы), защищенные от попадания воды в корпус особыми кожаными манжетами - своеобразными невозвратными клапанами, предохранявшими также весла от трения. Эти манжеты довольно детально изображены на барельефе с римской виллы Альбани. Изнутри под каждым рядом скалмов из обшивки выступал широкий деревянный брус наподобие кофель- планки, и на нем напротив каждого скалма тоже были колышки для весел, создававшие опору для гребка и исключавшие смещение весла в процессе гребли. Все весла прикреплялись к борту зевглами - ременными петлями, обеспечивающими свободу маневра, но удерживающими весло, брошенное гребцом (например, убитым). Эти петли, замененные впоследствии на рулевом весле деревянными поперечинами, уже известными Геродоту, дали название зевгитам. Все гребцы подкладывали на свои скамьи специальную подушку, ибо им приходилось часто привставать и после гребка с силой бросать себя на скамью. В сущности, эти подушки были усовершенствованным вариантом кожаных плавок египетских гребцов.
Триера в походе.
Гемиолия. Изображение на медали.
Как и критские корабли, триера могла иметь до трех мачт, но обычно имела одну основную в районе мидель- шпангоута и одну вспомогательную, укрепленную под углом шестьдесят градусов в носовой части и предназначенную для небольшого квадратного паруса - долона, или гистиона. Паруса использовались редко - как правило, при длительных переходах. А поскольку триера была боевым кораблем и выходила с боевым заданием в море ненадолго, то такелаж и рангоут обычно оставляли на берегу, чтобы они не занимали места и не мешали экипажу. Кроме ста семидесяти гребцов на триере было до полусотни (чаще всего десять - пятнадцать человек) эпибатов и десятка полтора матросов.
Этот тип был малорентабельным в бою: полсотни воинов обслуживались двумястами моряками. Первыми это заметили пираты. Их конструкторы вместо того, чтобы добавить к финикийскому двухрядному судну еще один ряд гребцов, сократили наполовину верхний ряд. Так в Средиземном море появилась широкая полутора- рядная гемиолия. На одной медали эпохи императорского Рима хорошо видно, что средняя часть гемиолии - без гребцов (они сидят только в носу и корме), а палуба оставлена свободной. По некоторым свидетельствам, на этом легком суденышке кроме весел использовали паруса, значительно увеличивавшие скорость; для этого на носовой полупалубе, по-видимому, устанавливалась съемная наклонная мачта.
Первыми оценили грозные преимущества этих судов родосцы и создали более быстроходный вариант триеры - двухсполовинойрядную триемиолию («триеру-гемиолию»), но широкого распространения она не получила и использовалась, вероятно, только для конвоя торговых эскадр и преследования пиратов. Были и иные типы пиратских судов, известные только по названиям: лэстрис, эвагодий, эпактрида, быстроходный эпактрокелет.
Чисто парусных судов древние народы не знали, и греки не были в этом смысле исключением. Основным движителем и у них были весла. Гребные суда в целом (как класс) назывались эннерами, Гомер называет их эперетмами, Цицерон - эпикопами. Одномачтовые с двойным движителем назывались гистиокопами, трехмачтовые или трехпарусные - триарменами. Специальными классами считались торговые, грузовые, продовольственные, вспомогательные, сторожевые, священные (или культовые), военные суда. Отдельное место занимают иностранные типы: египетские бар-ит, кипрские керкуры и прочие. Иногда тип корабля определялся не количеством рядов гребцов, а общим количеством весел: тринадцать (трискайдекера), двадцать (эйкосора), тридцать (триаконтера, триаконтазюга, триаконтакопа), пятьдесят (пентеконтера). Все эти однорядные корабли (монеры) были торговыми судами, а в военное время вспомогательными - посыльными, разведывательными, транспортными. Они хорошо известны по изображениям на аттических вазах VI века до н. э. и по иллюстрациям в рукописном Кодексе Вергилия, датируемом 1741 годом и хранящемся в Ватикане.
Впрочем, пентеконтеру можно теперь называть однорядной лишь с оговоркой: судостроительная революция не обошла своим вниманием этот самый распространенный тип судна. Максимальную длину монеры оценивают в сорок пять метров. Чтобы уменьшить ее размеры, сделать менее уязвимой мишенью для вражеских таранов, морские конструкторы изобрели новый тип корпуса, взяв за основу все те же двухрядные финикийские суда. Раньше гребцы, сидевшие каждый на своей скамье, выступавшей из бортов вовнутрь полого корпуса, гребли, упираясь ногами в специальную скамейку, расположенную на полметра ниже и впереди,- трену. Конструкторы удлинили эту трену и посадили на нее гребца, до того сидевшего впереди на такой же скамье. Гребцы сидели теперь зигзагообразно и гребли, не мешая друг другу: верхние - через планширь, нижние - через скалмы. Длина пентеконтеры после такой операции сократилась на треть, а все остальные ее характеристики улучшились. Есть мнение, что пентеконтера могла иметь до трех мачт, как и триера, и была достаточно быстроходной.
Этот тип судна получил распространение на всех флотах. На пентеконтере путешествовали аргонавты, Менелай, Одиссей. На пентеконтере финикияне обошли вокруг Африки по поручению фараона Нехо (610-595 годы до н. э.), стремившегося к господству над морем и с этой целью построившего при помощи греков верфи и внушительный флот. Может быть, поэтому Геродот приписывал Нехо, а не Сенусерту III, и первую попытку сооружения Нильско-Красноморского канала. На пентеконтерах путешествовал в Атлантике массалиот Эвтимен: примерно в 530 году до н. э. он прошел на юг, возможно до мыса Зеленого, и на север до Британии. На пентеконтерах плавали по следам Эвтимена карфагеняне Ганнон вдоль западного побережья Африки и Гимилькон - вдоль атлантического побережья Иберии к Британии (оба - приблизительно в 525 году до н. э.).
Ганнон был первым, о ком достоверно известно, что он составил перипл своего путешествия - отчет с указанием ориентиров и привязок, с описанием местностей и морских течений. Возможно, идею периплов подсказали египтяне, записывавшие свои путевые наблюдения в судовые «журналы». Эти периплы были лоциями древних народов и хранились в секрете теми, кто хотел обезопасить себя от конкурентов. Они ценились гораздо выше карт.
Первая известная карта (точнее - план) родилась в Египте во времена Сети I. Это план золотых рудников в Нубийской пустыне. В VI веке до н. э. вавилоняне попытались суммировать и осмыслить свои географические познания и с этой целью составили карту известного им мира. На ней нанесены Вавилон, Армения, Ассирия, Евфрат - всего десять объектов. Этот чертеж более чем примитивен и для практических целей совершенно непригоден. Возможно, немногим лучше была карта, составленная примерно в то же время Анаксимандром. Диоген Лаэртский пишет, что Анаксимандр «первый изобрел гномон, указывающий солнцестояния и равноденствия... а также соорудил солнечные часы. Он первый нарисовал очертания земли и моря и, кроме того, соорудил небесный глобус». Первый - по мнению греков. Нет никаких сомнений, что подобные карты хранили египетские жрецы в своих тайниках. Вряд ли Сенусерт III взялся бы прокладывать наугад канал от Нила до Красного моря: для этого нужно четко представлять местность. Более шести веков спустя работы по его восстановлению проделали Нехо и затем Дарий. За эти шестьсот лет канал был так занесен илом и песком, что даже найти его было делом нелегким, и едва ли Нехо сумел бы это сделать, не располагая картами времен Сети. Геродот сообщает, что «длиной этот канал в четыре дня пути и был выкопан такой ширины, что две триеры могли плыть рядом. Вода в него проведена из Нила немного выше города Бубастиса. Затем канал проходит мимо аравийского порта Патума и впадает в Красное море». Хотя Нехо не закончил строительство, убежденный жрецами, что «царь строит канал только на пользу варварам», но и то, что было сделано, едва ли было осуществимо без составления новых подробных карт и расчетов.