Осторожное изучение фактов говорит о несостоятельности этих представлений. [Фишберг, судя по тексту книги, является сторонником «мягкой» ассимиляции евреев. По крайней мере, прослеживается его заинтересованность доказать правительственным кругам Штатов, варившим суп под названием «американская нация» из несовместимых ингредиентов, что евреи с течением времени сольются с остальной частью населения Америки. Герцля, между прочим, за подобные крамольные мысли свои же и притравили] Жестокое преследование евреев на Иберийском полуострове в течение четырнадцатого и пятнадцатого столетий, вызвало большое количество обращений в христианство. По оценкам различных историков между 1391 и 1492 г. приблизительно 100 000 евреев таким образом были приобщены к Церкви, а на завершающем этапе изгнания из Испании их число было увеличено еще на 50 000. Они были известны как Christaos Novos в Португалии и Conversos в Испании. Большая часть была крещена насильно известными методами Инквизиции, но также значительное их число приняли эту веру добровольно. Последняя группа состояла гл. обр. из богатых и культурных, которые сделали это подобно другим евреям, в результате процветания отвергнув веру и традиции, как это сейчас наблюдается в Германии, Австрии, Франции и т. д. где они начали ассимилироваться, вплоть до присоединения к Католической Церкви. «Было ли их преобразование искренним или нет», говорит Лео, «они порвали с прошлым, с присущей их расе жаждущим знаний интеллектом, они могли видеть, что новая карьера была открыта для них, в которой энергия и возможности могли удовлетворять амбиции, освобожденные от ограничений налагаемых иудаизмом. То, что они должны были ненавидеть с крайней степенью тех, кто остался верным своей религии, было неизбежно. Отступники склонны быть более жестокими против тех, кого они покинули, и в этих случаях добавляется осознание презрения, которое испытывают дети Израиля к предателям веры их отцов, что дает еще более сильный стимул к вражде. С давних времен, когда иудаизм испытывал наиболее трудные удары, всегда находились отступники, чье обучение давало им в руки знание слабостей, что бы затем нападать и чья потребность самооправдания вела их к тому что бы атаковать беспощадно». Такие новые христиане встречаются очень часто. Даже духовенство имело их большую пропорцию и многие из них занимали самое высокое положение. «За короткий промежуток времени», говорит Лео, «они заняли самые высокие места в судах, в университетах, в Церкви и государстве. Они вступали в браки с самыми благородными семействами в стране; первое время духовенство даже рекомендовало браки между новообращенными и христианами как средство способствующее стиранию всех различий между старыми и новыми христианами».
Пока эта политика продолжалась, не было никаких намеков на то, что новые христиане неспособны соединиться с остальной частью населения. Но преследования тех, кто оставался верен иудаизму, было поддержано на самом высоком уровне духовенством и агитаторами, а так же новообращенными, которые хотели доказать, что они были хорошими христианами и в обвинениях против евреев скоро стали участвовать новые христиане. «Ненависть и презрение, которое как отступники они расточали на преданных сыновей Израиля, воздействовали непосредственно» говорит Лео, «было невозможно стимулировать отвращение к евреям в то же самое время, когда показная роскошь и высокомерие новых христиан вызывали зависть и ревность. Как можно было использовать этих выскочек, если они не только обирали людей, будучи сборщиками налогов, но и являлись главами судов, университетов и церкви»?
Таким образом, возникла чрезвычайная напряженность между старыми и новыми христианами. Агитаторы обвиняли их во всех видах преступлений и настаивали, что они не были искренними христианами и что те втайне придерживались иудаизма. Новые христиане были подвергнуты остракизму точно так же как и иудеи; они были изолированы от христианского общества с теми последствиями, которые обычно сопутствуют изоляции. Эти выкресты стали главной причиной Инквизиции и окончательного изгнания евреев из Испании в 1492 г., согласно мнению историков.
Постоянство привычек, обычаев и суеверий известно этнологам. Социальные особенности держатся даже после смены религии, языка и внешней окружающей среды, включая страну, которая определяет социальную жизнь группы. В каждой популяции эти особенности, называемые также пережитками прошлого, встречаются в изобилии. Естественно, что евреи держались за некоторые привычки и обычаи, которые были их культурным наследием в течение многих столетий. Лео говорит о раввинистском иудаизме, который непосредственно переплетен «с каждой деталью ежедневной жизни приверженца религии придающего большую важность соблюдению предписаний в такой степени, что было невозможно для целых общин, внезапно обратившихся к христианству, оставить обряды, ставшие за многие поколения образом жизни. Новообращенные всерьез могли бы стать христианами и их внуки, возможно, преодолели бы старые обычаи, но они так и не смогли стать полноценными верующими, потому что священные традиции, переданные их отцами со времен Синедриона, были слишком драгоценны, что бы их игнорировать». Инквизиция очень рьяно следила за любыми отклонениями, создавала такие законы против этих новообращенных, что их существование становилось еще хуже, чем когда они были иудеями. Имена, под которыми они были известны, ясно показывают, до какой степени они были подвержены остракизму. Марраны произошли от фразы Нового Завета «maran arha», что по-испански означает «пагубный», «проклятый», «запретый» и «хряк»; в Португалии они известны как хуетас, потому что, дабы убедить христиан в преданности Церкви они ели свинину публично ("chuya", уменьшительное "chueta"). И то, что даже когда они жили вне гетто, во многих исторических документах их называют «Individuos de lа Calle», «люди гетто» подтверждающее это положение. Католические соседи испытывали к ним отвращение. В церкви они были вынуждены сидеть обособленно, а на кладбищах их хоронили в отдельных секторах. Существует достаточно исторических свидетельств того, что выкресты не были единственными кто воздерживался от смешанных браков, но что и Католическая Церковь приложила максимум усилий, что бы воспрепятствовать таким союзам. В течение многих столетий у испанцев была мания чистоты крови, запрещавшая браки с теми, кто имел инородную или еврейскую примесь, не принимая во внимание, сколько поколений появилось после этого. Многие индивидуумы, зацикленные на этом, компилировали книги из различных источников и распространяли их под названием «Libro verde» или «del Becerro». Никто из высших и средних классов не был в безопасности от того что в этих исследованиях могли обнаружиться некоторые сомнительные связи их далеких предков. Фактически в безопасности себя могли чувствовать только те, у кого было много неясностей устранявших дальнейшее исследование их родословной. Эти запрещения смешанных браков довольно долго держали отдельно еврейскую кровь от испанской. «Мы слышали о браках Lunas, Mendozas, Vilahermosas, и других самых гордых семейств. Уже в 1449 г. в прошении, поданном Лопе де Бариентосу епископ Куенсы перечислял все самые благородные семейства Испании, в которых течет еврейская кровь и среди прочих был и Энрикес в будущем Фердинанд Католик [тот самый, что выслал евреев из Испании в 1492 году], у которого родословная идет от Джоанны Энрикес» [его