Пьянство
Говорят: "евреи распаивают народ". Обратимся к статистике. Оказывается, что в великорусских губерниях, где евреи не живут, число судимых за пьянство, равно как и число преступлений, совершенных в пьяном виде, постоянно гораздо более, чем число таких же случаев в черте еврейской оседлости. То же самое представляют и цифры смертных случаев от опойства. Они в великороссийских губерниях чаще, чем за Днепром и Вислой. И так стало это не теперь, а точно так исстари было. Литература по истории церкви и кабаков в России представляют длинный ряд свидетельств, как неустанно духовенство старалось остановить своим словом пьянство великорусского народа, но никогда в этом не успевало. И знатные иностранцы, посетившие Россию при Иване Грозном и при Алексее Михайловиче, относили русское распойство прямо к вине народного невежества — к недостатку чистых вкусов и к плохому усвоению христианства, воспринятому только в одной внешности. Перенесение обвинения в народном распойстве на евреев принадлежит самому новейшему времени, когда русские, как в каком-то отчаянии, стали искать возможности возложить на кого-нибудь вину своей долгой исторической ошибки. Евреи оказались в этом случае удобными; на них уже возложено много обвинений; почему бы не возложить еще одного, нового? Это и сделали. Почин в сочинении такого обвинения на евреев принадлежит русским кабатчикам — "целовальникам". Важно для дела рассмотреть причины "склонности евреев" к шинкарству, без которой в России как — будто не достало бы своих русских кабатчиков. Прежде всего стоит уяснить: какое соотношение представляет число евреев-шинкарей к общему числу евреев ремесленников и промышленников, занимающихся иными делами. В любом местечке, где есть пять-шесть шинкарей, — все остальное еврейское население промышляет иными делами и в этом смысле окольные жители из христиан находят в труде тех евреев значительные удобства не для пьянства. Евреи столярничают, кладут печи, штукатурят, малярят, портняжничают, сапожничают, держат мельницы, пекут булки, куют лошадей, ловят рыбу. О торговле нечего и говорить; враги еврейства утверждают, что "здесь вся торговля в их руках". И это тоже почти правда. Какое же отношение имеют все занятые такими разнообразными делами люди к кабатчикам? Наверно, не иное, как то отношение, какое представляют христиане-кабатчики российских городков к числу их прочих обывателей. Если же в еврейских городках и местечках соотношение это будет даже и другое, т. е. если процент шинкарей здесь выйдет несколько более, то справедливость заставит при этом принять в расчет разность прав и подневольную скученность евреев, при которой иной и рад бы заняться чем иным, но не имеет к тому возможности, ибо в местности, ему дозволенной, есть только один постоянный запрос — на водку. Христианин не знает этого стеснения; он живет, где хочет, и может легко избрать другое дело, но, однако, и он тоже кабачествует и в этом промысле являет ожесточенную алчность и бессердечие.
Художественная русская литература описывает типы таких кабатчиков, перед которыми бледнеет и меркнет вечно осторожный и слабосильный жидок. И об этом писали литераторы, вышедшие сами из русского простонародья, такие, как Кольцов и Никитин. Страсть к "питве" на Руси была словно прирожденная: пьют крепко уже при Святославе и Ольге.